Итак, ни Каталонии, ни Курдистана на картах не появилось. Точнее, они обозначены как нарождающиеся гибридные субъекты международных отношений, но их границы не признаны и точно не известно, где эти границы находятся. С одной стороны, можно говорить, что национальные государства и международные институции пока побеждают не имеющие государственности образования, а нерушимость границ находится выше права наций на самоопределение. С другой стороны, важно отметить также и особенности подготовки к референдумам каталонских и курдских активистов.
1. Хотя для постсоветского человека курды прежде всего ассоциируются с левым дискурсом, благодаря дружбе левых курдских партий с советскими СМИ, именно в Каталонии организацией референдума занимались левые силы во главе с Карлесом Пучдемоном. Тогда как в Иракском Курдистане референдум проводили умеренно правые, по крайней мере, если сравнивать Демократическую партию Курдистана с другими популярными курдскими партиями. Курдские сепаратисты, например, уделяли много внимания антишиитской (=антиправительственной) риторике и традиционному для курдов суннитскому исламу. В свою очередь каталонские сепаратисты, требуя независимости от Испании, отказывались автоматически и от подданства испанской короне, видя независимой лишь Каталонию как республику.
2. Референдум в Каталонии, по сути, провести не удалось. Помимо слабой подготовки и низкой заинтересованности населения (явка 43% в Каталонии против 73% в Курдистане), каталонские активисты получили жёсткий отпор короля и центрального правительства. Король Филипп VI правит несколько лет, но уже успел показать себя жёстким политиком и даже воспользовался правом роспуска парламента в 2016 году; здесь он тоже проявил силу, вынудив каталонское правительство пойти на попятную. А иракские власти, ослабленные войной, не смогли дать силовой отпор курдам. Следует заметить, что считающаяся 59-й в мире по мощи и имеющая богатый боевой опыт иракская армия, теоретически, могла бы предложить силовое решение сепаратистского вопроса, но к моменту референдума Курдистан имел свое хорошо подготовленное многотысячное ополчение, гораздо меньше пострадавшее от текущих боевых действий, чем военные структуры центрального правительства. В свою очередь, подобных формирований на стороне Каталонии не было, и протестующих поддержали разве что пожарные.
3. Ни там, ни там, вероятно, и не было цели — добиться независимости. При жёсткой позиции мирового сообщества самопровозглашённые страны оказались бы в изоляции, а вполне вероятно — подверглись бы интервенции. Поэтому главным достижением обоих референдумов стало подкрепление политических заявлений результатом народного волеизъявления. Этот результат в дальнейших переговорах послужит хорошим аргументом в требовании большей автономии, и переговоры уже начались, с взаимными обвинениями, но и взаимными уступками. Так, иракские власти вновь открыли аэропорт в Эрбиле, который был закрыт сразу после референдума, но постепенно начинают организовывать потоки нефти в обход Курдистана (в связи с переходом под правительственный контроль больших территорий на севере страны). В Курдистан с переговорами приехал посол ЕС в Ираке, готовый стать посредником между правительством страны и правительством региона. В свою очередь, позиция Каталонии пока выглядит не столь привлекательной, её власти европейские чиновники упрекают в неблагоразумности и безответственности, и вместо переговоров они пока получают ультиматумы. Возможно, это связано с тем, что референдум в Каталонии прошёл позднее курдского, и международное сообщество пока не привыкло к мысли о новом субъекте. А может быть, дело связано с тем, что восточные политики более склонны к продуманным действиям и подготовке, даже если внешне они и выглядят импульсивными, тогда как западные политики слишком рассчитывают на демократические процедуры, забывая об уровне реальной политики.
Читайте также: