История, какой мы ее знаем, сложилась во время интеллектуальной гегемонии западного модерного проекта. Соответственно, на незпадные регионы, независимо от их географического расположения, распространялось название «Восток» и обязанность по крайней мере пытаться подражать западному образу исторического бытия. Отсюда и навязывание восточным странам западных эпох, вроде «Средневековья», и попытки соединить все регионы мира в единую историю, которая находила свой закономерный финал в возникновении западных демократий. Поэтому западный модерный проект стал не только аксиологическим ориентиром для восточных стран, неся им демократические ценности, технологические достижения и прочие блага, но и эталоном истории. Можно вспомнить, как китайские коммунисты в середине ХХ века пытались приспособить формационный подход к истории Азии, а турецкие кемалисты вместе с переходом на латинский алфавит перевели республику на григорианский календарь.
Первые попытки плюралистического рассмотрения истории, хотя и возникли на территории современного Запада, в известной степени, были частью альтернативных проектов. Так, философия истории Освальда Шпенглера была свидетельством стремления немецких идеологов найти место новой Германии на руинах Запада. Роль Запада в партикуляристских парадигмах истории была важной, но не универсальной — то есть Запад пережил свой расцвет, а теперь переживает закат, так же как и другие культуры или цивилизации. Впоследствии в риторике национал-социалистов «закат Запада» превратился в «Рагнарёк», а философия истории получила эсхатологическое направление. Эсхатологический пафос будет присущ и другим альтернативным интеграционным, или глобализационным, проектам, в том числе — джихадистскому проекту «Исламского государства».
Сегодня альтернативные проекты глобализации предлагают страны, которые не были западными, но оказались на пути глобализации и экспансии западного универсума. В частности, речь идет об уже упомянутом исламском проекте, получившем радикальные черты в идеологии «Исламского государства», а также о российском (ориентирован на православие) и китайский (ориентирован на конфуцианство и легизм). Российский проект, не подкрепленный действительно глобализационной идеологией, остается если не региональным, то рассчитанным на специфические категории людей, например, на русскоязычную диаспору или православные страны. Попытки церковной иерархии углубить общение с католической церковью были восприняты православной средой России весьма неоднозначно. Зато, проект «Исламского государства» за пару лет эволюционировал от иракской религиозно-политической партизанской группы до претендента на доминирование в мире, в том числе — в западном мире, а также центра, куда со всего мира съехались десятки тысяч сторонников.
В идеологии, которую продвигает китайский лидер Си Цзиньпин, история снова начинает пониматься универсально, только место Запада уже не на финише истории. С точки зрения инклюзивной модели глобализации, представленной в выступлении Си на Давосском форуме в 2017 году, история человечества является универсальной, это не история отдельных цивилизаций. С другой стороны, ставится под сомнение необходимое первенство Запада в историческом процессе — если когда-то именно западные страны находились на острие и объединяли вокруг себя других, то сейчас эту миссию история возложила на Китай. Перехват полномочий исторического субъекта совпадает и с перехватом полномочий эталона этики — партийные идеологи еще в 2013 году предложили альтернативную систему ценностей, которая также может стать универсальной. Сегодня угроза доминирования Китая в определении общечеловеческих ценностей и прав человека, умноженная на выход США из Совета ООН по правам человека, уже остро дискутируется на западных площадках.
Таким образом, если сначала западное видение универсальной истории с собой во главе было подвергнуто сомнению в пределах партикуляристских видений исторического процесса, то сегодня различные партикулярные проекты начинают претендовать на лидерство в глобальном мире и на альтернативную (инклюзивную или еще какую другую) глобализацию. Поэтому в них вызревает альтернативное видение истории не в смысле партикулярного значения Запада как субъекта истории, а в смысле провозглашения завершения эпохи Запада и приближения эпохи, когда субъектом истории и главой глобализации станет другой регион.
Читайте также: