Додонов Р.А.
Эксперт УИСГРА
Понятие «дорожной карты» (roadmap) вошло в международный политологический лексикон после начала внедрения широко разрекламированного плана урегулирования израильско-палестинского конфликта, но еще до этого данный термин употреблялся в теории менеджмента. Семантика данного словосочетания указывает на некий процесс («дорога»), имеющий свое начало и желаемую цель-окончание. Стихийное развертывание этого процесса влечет за собой массу трудностей, рисков и потерь для субъектов, принимающих в нем участие, в связи с чем появляется необходимость в рационализации и инструментализации процесса, перевода его в плоскость социальной технологии.
В широком смысле слова «дорожная карта» – это наглядное представление пошагового сценария развития определенного объекта (продукта, технологии, компании, отрасли, индустрии) или достижения политических, социальных и т.п. целей, например, урегулирования международных конфликтов или борьбы с особо опасными заболеваниями. «В американской культуре – читаем в Википедии, – термин «дорожная карта» (Road map), в одном из переносных смыслов значит «план, как двигаться дальше», планы на будущее, на перспективу; наглядное представление сценария развития». Процесс формирования дорожных карт называют дорожным картированием, а объект, эволюция которого представляется на карте – объектом дорожного картирования.
Дорожное картирование увязывает между собой видение, стратегию и план развития объекта и выстраивает во времени основные шаги этого процесса по принципу «прошлое-настоящее-будущее». «Дорожные карты» позволяют просматривать не только вероятные сценарии, но и их потенциальную эффективность, риски, а также выбирать наиболее оптимальные пути развития. Дорожное картирование опирается на сбор экспертной информации о системе, позволяющей прогнозировать варианты ее будущего состояния. Результатом дорожного картирования становится план-сценарий развития объекта с учетом альтернативных путей и возможной «расшивки» потенциальных узких мест. В общем случае «дорожные карты» нацелены на информационную поддержку процесса принятия управленческих решений по развитию объекта картирования.
Разработка различного рода «дорожных карт» активно началась после Второй мировой войны, когда глобализационные процессы стали проникать в традиционные общества. Социально-политическое планирование, догоняющая модернизация, выход из кризиса, послевоенное возрождение, разрешение межцивилизационных, межгосударственных, межэтнических, межконфессиональных конфликтов, ликвидация последствий крупных природных и техногенных катастроф – вот лишь некоторые направления, где функционировали разного рода «дорожные карты».
Следует признать, что в Украине дорожное картирование – пока еще не очень распространенный инструмент планирования, поэтому его унифицированные методические подходы и алгоритмы формирования «дорожных карт» еще не сформированы, структура и форма данного документа жестко не заданы, а весь процесс картирования отличается высокой степенью творчества. На наш взгляд, любая «дорожная карта» с необходимостью должна включать в себя следующие структурные составляющие:
- оценку состояния системы, включая внутренние и внешние факторы,
- цели и задачи социотехнологического вмешательства,
- средства и приемы, для этого применяемые,
- этапы социальных трансформаций,
- движущие силы изменений и, наконец,
- оценку состояния «системы на выходе».
Особое место в истории составления «дорожных карт» занимают технологии примирения после вооруженных конфликтов разного уровня и достижения социального согласия. Как уже отмечалось, в июне 2003 года в выступлении Джорджа Буша-младшего прозвучал термин «дорожная карта» как план мирного урегулирования до 2005 года конфликта между Израилем и Палестиной на основе оценки выполнения сторонами своих обязательств. Однако взаимное недоверие конфликтующих сторон было столь высоким, что без какого-то серьезного вмешательства третьей стороны и предъявления не только ультимативных требований, но и реальных гарантий соблюдения их интересов, добиться существенных сдвигов не удавалось.
Скептическое отношение к прописанным в «дорожной карте» пунктам, очевидно, объясняет осторожную позицию одного из ее создателей, экс-министра юстиции Израиля Йоси Бейлина касательно возможностей экстраполяции опыта израильско-палестинского примирения к Украине. В своей с Лиат Кравчук статье «Построение дорожной карты для разрешения конфликта и преобразований в Украине» он выделяет универсальные рецепты и принципы успешного диалога:
- каждая сторона должна четко осознавать и очертить свои основные цели и запросы;
- каждая сторона должна представить претензии других групп, как она их понимает;
- стороны должны принять дискурс, который фокусируется на потребностях, а не на правах;
- необходимо избегать давления на стороны для получения обещаний, которые они вряд ли смогут сдержать;
- вместо того, чтобы делить ресурсы, которые важны для обеих сторон, нужно создать площадку для совместного использования;
- необходимо включить маргинальные группировки, для которых высоки ставки на переговорах, чтобы их голоса непременно были услышаны;
- включить экстремистские группы, которые в противном случае могут выступать в качестве нарушителей мира, такие как пророссийские сепаратисты и члены ультра-националистических групп вроде Правого Сектора [1].
Рассматривая «дорожную карту» разрешения восточноукраинского конфликта как социальную технологию, необходимо учитывать, что в Украине был запущен и на протяжении более, чем десятилетие культивировался схизмогенетический процесс, спровоцированный использованием социокультурных особенностей в политической борьбе. Структурирование украинского политического поля в последние годы происходило посредством спекуляции на социокультурных особенностях регионов с целью дальнейшей политической мобилизации в ходе электоральных соревнований ведущих политических сил [2]. Учитывая то, что их предвыборные программы несущественно отличались друг от друга, порой весьма жесткое противостояние обеспечивалось за счет противопоставления по вопросам едва ли являющихся первостепенными для самих граждан (языковой и религиозный вопросы, отношение к Великой Победе, к памятникам советской эпохи и проч.). К тому же низкая мобильность, отсутствие навыков межкультурной коммуникации, слабая осведомленность большинства украинцев о своих правах и возможностях решения проблем, процедурах и способах взаимодействия с органами власти привели к тому, что едва ли не единственными средствами достижения своих целей и восстановления справедливости социально активные граждане считают прямые протестные акции, эффективность которых, к тому же, была доказана Майданом. В этой связи вооруженный конфликт на Востоке Украины можно представить как лишь один из возможных сценариев, эскалация которого была инициирована извне и осуществлялась на фоне региональной политики идентичности с явно выраженной пророссийской ориентацией.
По нашему мнению, конечной целью «дорожной карты» является такое урегулирование конфликта, которое позволило бы реинтегрировать Донбасса в политическое, экономическое и социокультурное пространство Украины.
Любая «дорожная карта» есть алгоритм последовательных действий, приближающих систему к цели. Попытаемся формализовать такую алгоритм-схему с выделением основных этапов разрешения восточноукраинского конфликта.
Этап 1. Локализация конфликта и прекращение огня
Время реализации: ближайшие месяцы.
Этап 2. Политическая стабилизация региона.
Время реализации: 1-1,5 года.
Этап 3. Гуманитарная реабилитация.
Время реализации: не ограничено.
Указанные этапы имеют различную протяженность во времени. Если решение вопроса об окончательном прекращении огня и отводе вооружения с линии соприкосновения сегодня имеет положительную динамику, то переход ко второму и третьему этапам актуализирует проблему выбора средств постконфликтного урегулирования.
Можно констатировать наличие в нашем обществе двух, на первый взгляд, диаметрально противоположных подходов к пониманию путей разрешения восточноукраинского конфликта: интструменталистского, включающего методы насилия и принуждения, в том числе вооруженного (война), и дискурсивного, предполагающего диалог и поиск компромисса. Мы глубоко убеждены, что восточноукраинский конфликт, как и любой другой вооруженный конфликт нашего времени, не имеет сугубо военных решений. После какого-то момента, который на Донбассе уже пройден, стало очевидным, что использовать в качестве средства преодоления конфликта исключительно военную силу – бессмысленно.
Учитывая ожесточенный характер противостояния на востоке, достижение компромисса между представителями разных региональных сообществ представляются сложным и весьма длительным процессом. Происходящее на наших глазах социальное закрытие Донбасса лишь способствует закреплению региональной версии украинской идентичности как идентичности самостоятельной. Очевидно, что преодоление данного социального закрытия и разрешение данного конфликта требует уже не только прекращения вооруженного противостояния, но и задействования средств межкультурной коммуникации с целью создания компромиссной, посреднической формы символических и практических связей между разобщенными ныне сообществами.
С этой целью необходимо разработать разветвленную государственную программу гуманитарного обеспечения процесса замирения (reconciliation).
Можно согласиться с предложениями Й. Бейлина и Л. Кравчук о создании на основе многосторонней дипломатии органа восстановительного правосудия, аналогичного южноафриканскому Комитету правды и примирения. Для того, чтобы диалог был успешным, предлагается учесть ряд принципов и действий, среди которых: определение основных целей и запросов каждой из сторон конфликта, принятие дискурса, акцентирующего внимание на потребностях, а не на правах, уход от давления, совместное использование ресурсов и т. д. [1].
Как свидетельствует опыт по предотвращению и трансформации конфликтов, большую роль на стадии скрытого конфликта и в постконфликтных ситуациях играют разного рода образовательные программы, способствующие критическому переосмыслению происшедшего с целью примирения. Впрочем, успех подобных образовательных начинаний всецело зависит от преодоления популистской риторики ведущих политических сил и отказа последних от политики идентичности ввиду того, что именно последняя является едва ли не главным препятствием для урегулирования конфликта.
Учитывая высокий уровень недоверия друг к другу у обоих конфликтующих сторон, представляется важным создание на местах коммуникационных площадок и учебно-просветительских центров, призванных способствовать овладению гражданами необходимых для ненасильственного отстаивания своих прав знаний, умений и навыков. Данные площадки направлены на формирование принципиально нового коммуникационного пространства, обустроенного по принципу культуры взаимоуважения и взаимопонимания. Особенностью данной коммуникативной среды должно стать содействие ослаблению у участников общения жестких рамок приверженности пристрастиям собственной идентичности.
Следует отметить, что необходимость задействования гуманитарно-коммуникативных мероприятий во многом обусловлена спецификой отечественной политической культуры, в которой традиционно малое внимание уделялось развитию горизонтальных связей между гражданами и формированию у граждан навыков легитимного воздействия на органы государственной власти.
Дисурсивное воздействие на постконфликтное общество предполагает диалоговую форма коммуникации. Исследователи различают множество типов диалога, его стадий, а также способов организации данной формы общения. Согласно классификации Дж. Ротмана, существует четыре идеальных типа диалога, способствующих разрешению межгрупповых конфликтов.
1. Позиционный диалог – стороны формулируют и предъявляют собеседникам свои точки зрения по существующей проблеме. Они рассматривают их как свои позиции, требующие признания.
2. Диалог на уровне человеческих взаимоотношений – основное внимание уделяется на различию во мнениях, а причинам разногласий и стереотипам по отношению друг к другу. Данная форма диалога нацелена на достижение взаимного признания и уважения между сторонами.
3. Диалог активистов предполагает ранжирование и анализ стоящих на повестке вопросов с целью нахождения точек соприкосновения между сторонами и выявления возможных совместных действий для разрешения конфликта.
4. Диалог для решения проблемы – систематизированное взаимодействие сторон, направленное на рассмотрение всех существующих разногласий. В условиях высокой эскалации конфликта данная форма диалога возможна только при наличии третьей стороны, сопровождающей и/или инициирующей процесс.
Норберт Роперс предлагает рассматривать приведенную выше классификацию как стадии в ходе приближения к решению проблемы, отсылая к подходу под названием «Альтернативное разрешение споров» (АРС) [3].
На первой стадии задача диалога по возможности четко прояснить различные точки зрения сторон для достижения взаимного признания и выявления сути конфликта.
Вторая стадия направлена на анализ потребностей и опасений, лежащих в основе конфликта, и опыта конфликтного взаимодействия каждой из сторон. Предполагается, что стороны смогут лучше понять личностный опыт друг друга.
Третья стадия призвана выявить общие интересы и сходные потребности и опасения. Здесь возможно начать сотрудничество между сторонами по менее спорным вопросам.
Четвертая стадия требует длительной подготовки и высокого уровня межличностного доверия. На этой стадии обсуждаются подходы и идеи по решению ключевых вопросов, разрабатываются методы их осуществления и инициируются практические действия по разрешению конфликта.
В условиях затяжного конфликта диалоговое взаимодействие растягивается на длительное время. Диалог структурируется в виде серии встреч через определенные временные промежутки.
Сама организация диалога обычно предполагает встречу между двумя группами, размер которых позволяет общаться лицом к лицу. В их состав входят люди, стоящие рангом ниже высшего руководства. Как правило, встречу инициирует, организует и задает ей направление третья сторона. В качестве таковой целесообразно задействовать фасилитаторов1, в связи с чем встает задача создания центров их подготовки, проведение на местах тренингов по фасилитации и в целом формирование общенациональной сети профессиональных фасилитаторов и организаций, предоставляющих подобные услуги.
Становление подобной сети предполагает привлечение множества финансовых, материальных и человеческих ресурсов при активном содействии центральных и местных органов власти и помощи со стороны спонсорских и волонтерских организаций. Общая направленность деятельности подобной сети – это стремление к примирению и содействие реинтеграции регионов, пострадавших в ходе вооруженного противостояния.
Оценка пути преодоления конфликта основывается на доминировании определенной политической силы («партии войны» или «партии мира»), в общественных настроениях в украинском обществе в целом и среди населения Донбасса в частности. Ассоциированный «субъект мира» пока еще явно уступает влиянию «субъекта войны» и требует всемерной поддержки. Необходимо выявлять разрозненные сегменты социальных сил, заинтересованных в наступлении прочного мира, всемерно поддерживать их активность. Опираясь на авторитет так называемых «лидеров мнений», например, известных представителей церкви, бизнеса, интеллигенции, волонтерского движения, комитетов солдатских матерей, деятелей науки и культуры, следует выявлять и реализовавать интересы гражданского общества.
На институциональному уровне обеспечению гражданского диалога и формирования консенсуса в обществе по реинтеграции постконфликтных территорий способствовало бы создание при Верховной Раде специального Комитета по вопросам Донбасса с широкими полномочиями, полноценное функционирование Государственного Агентства по восстановлению Донбасса в тесном взаимодействии с этим Комитетом, привлечение к деятельности рабочих групп представителей местного самоуправления, ведущих общественных деятелей, экспертной среды.
Таким образом, «дорожная карта» может рассматриваться как разновидность социального конструктивизма, так как уже на стадии ее разработки, обсуждения и корректировки формируется некий дискурс, направленный на постконфликтное урегулирование. Ведь обсуждение мирных планов, проговаривания условий будущего общежития вчерашними противниками – это первый шаг к примирению. Как отмечал В.А. Тишков, «само говорение о мире и есть замирение» [4]. В этом отношении картирование важно не только как план, требующий неукоснительного исполнения, но и как повод для начала диалога.
Литература
1. Бейлин Й., Кравчук Л. Построение дорожной карты для разрешения конфликта и проведения преобразований в Украине / Й. Бейлин, Л. Кравчук // Східноукраїнський конфлікт в контексті глобальних трансформацій. Збірка наукових праць. – Донецьк, 2015. – С. 134-149.
2. Палагута В. Самоидентификация социального субъекта в дискурсивных пространствах / В. Палагута. – Днепропетровск: «Инновация», 2010. – 440 с.
3. Роперс Н. От разрешения к трансформации конфликтов: оценка роли и воздействия проектов по налаживанию диалога / Пер. с англ. // Этнополитический конфликт: пути трансформации: настольная книга Бергхофского центра. – М.: Наука, 2007. – С. 292-303.
4. Тишков В.А. Общество в вооруженном конфликте (этнография чеченской войны) / Валерий Александрович Тишков. – М.: Наука, 2001. – 534 с.