Попытка реализовать на юго-востоке Украины крупномасштабный геополитический проект под названием «Новороссия» привлекла внимание интеллектуалов к истории подобных кампаний в прошлом. Малороссия, Белороссия, Новороссия – эти и подобные им наименования окраинных провинций Российской империи недвусмысленно указывали на стремление царской власти растворить, ассимилировать покоренные народы, истребить сам дух потенциальных протестно-освободительных движений. Ставя перед собой цель легитимации имперского владычества на новых территориях, идеологи рекомендовали не употреблять этнонимов и топонимов, напоминавших о любых формах политической самоорганизации народов, существовавших до их включения в состав империи, всячески подчеркивая «исконную русскость» этих земель.
Характерно, что подобные легитимизационные проекты касались пограничья локальных цивилизаций, то есть земель, где восточно-славянская, она же православная цивилизация, она же «русский мир», соприкасался с периферией западноевропейской, исламской или буддистско-конфуцианской цивилизаций.
Например, «греческий проект» Екатерины Второй был направлен на воссоздание на Балканах за счет провинций Османской империи славянского государства – наследника Византии с центром в Царьграде-Константинополе. Царица даже внука своего назвала Константином, неоднозначно намекая, кто именно должен занять трон будущей православной монархии. Экспансионистские планы России против турок, призывы к водружению «креста над Святой Софией» и установлению контроля над Черноморскими проливами привели к череде войн XVIII-XIX веков. И даже в веке двадцатом, во время Первой мировой Россия всерьез готовилась высадить десант на Босфоре. Но разгром англичан в Дарданелльской операции 1915 года остудил горячие головы, а «греческий проект» был окончательно закрыт.
Гораздо менее известны широкой общественности планы создания на Дальнем Востоке так называемой Желтороссии. Россия в своем колонизационном движении «встречь солнцу» рано или поздно должна была войти в контакт с буддистско-конфуцианской цивилизацией, что и произошло в Манчжурии на рубеже XIX и XX веков. Когда в 1898 году русские на 25 лет арендовали Порт-Артур, намереваясь превратить его в главную военно-морскую базу империи на Тихом океане, возникла необходимость проторения к нему сухопутного коридора. Но в правительстве реалистично настроенное большинство министров было против решения «азиатской проблемы» силовыми методами. И тогда возобладала программа мирной цивилизационной экспансии, пламенным сторонником которой был министр финансов граф С.Ю. Витте.
Автором концепции Желтороссии считается этнограф И.С. Левитов, предложивший «разомкнуть» границы России между Байкалом и Приморьем для Китая, добиваясь того, чтобы «русский элемент смешался с желтой расой». Планы создания Желтороссии предполагали массовое переселение в северо-восточный Китай казаков, крестьян из центральных губерний России, равно как и обращение в православие местных жителей. Таким образом, китайцы как бы присоединялись к России, но «одновременно исключались из нее».
Главным инструментом российской колонизации Манчжурии было строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Русские купцы получали в концессию местные промыслы; в Квантунской области и полосе отчуждения КВЖД строились поселки, станции, города. Центром коммерческой и общественно-политической жизни Желтороссии был город Харбин.
Азия враждебно реагировала на чрезмерно быстрые темпы российской экспансии. Сначала «боксерское восстание» китайцев, а затем – русско-японская война, оборона Порт-Артура, Цусима, революция 1905 года способствовали «закрытию» проекта Желтороссии. Москва, как это не раз бывало, в одночасье потеряла интерес к своим подданным, оказавшимся на чужбине, бросила их на произвол судьбы. Обращение населения Манчжурии в православие было сорвано. Желаемого «слияний» русских с китайцами в массовом порядке так и не состоялось, обе культуры развивались автономно и не смешивались.
Трагично сложились судьбы «желтороссов», мало кто из них умер своей смертью. Агрессивное социальное окружение, политические катаклизмы в Китае и России отнюдь не способствовали приживаемости русской культуры в Манчжурии. После революции 1917 года и Гражданской войны Харбин стал одним из центров белой эмиграции. Затем последовал разгул бандитизма, конфликт на КВЖД, продажа последней Японии, репрессии русских, возвращавшихся в СССР, пока, наконец, в 1950 году И. Сталин не отказался от всех территориальных и инфраструктурных прав России в Манчжурии в пользу коммунистического Китая.
Вывод из этой истории прост. Эпоха великих колониальных империй и территориального раздела мира безвозвратно ушла. Границы между локальными цивилизациями хоть и напоминают, согласно С. Хантингтону, «разломы между тектоническими плитами», в ХХІ веке все же менее подвижны, чем сто или двести лет назад. Как отмечает директор российского Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев, «на сегодняшний день практически все дополнительные территории для любой страны являются неоправданными и контрпродуктивными. Захват новых территорий в современном мире – самая глупая вещь, которую можно сделать. Эти регионы, как правило, требуют развития, финансирования, поддержания там какого-то порядка... В XVI-XVII веках было понятно, что если вы захватываете какую-либо небольшую страну, где крестьяне пашут землю, то у вас получается больше продуктов, больше налогов и так далее. Но сегодня, когда объективная основа экономики – это сфера услуг, технологии и повышение эффективности, не нужно захватывать новые территории. Нужно осваивать уже существующие. В России и так достаточно неосвоенных территорий. Так что присоединение Крыма, с точки зрения экономики, – самое глупое, что могло быть. Но Путин мыслит не как экономист. Он думает как имперский политик. Что нужно расширять территорию, что для России всегда периоды сокращения территории были временами упадка, а периоды расширения – временем возрождения. Он понимает, как это воздействует на психологию населения, и действует абсолютно не в рамках экономической логики» (интервью изданию «Апостроф», 10 февраля 2016 г.).
Кроме того, в глобализирующемся мире любые формы экспансий неотвратимо вызывают более или менее эффективные ответные движения, вплоть до коллективного противодействия, санкций, бойкотов и даже вооруженного отпора. На примере Манчжурии мы видим, что Россия уже сто лет назад была вынуждена в результате противодействия отказаться от грандиозного и, казалось бы, «мирного» геополитического проекта, и что заложниками этого стали простые люди, купившиеся на имперскую риторику и попытавшиеся найти счастье на чужбине. В наше время степень взаимозависимости стран возросла на порядок, а потому не надо быть провидцем, чтобы придти к выводу: подобно тому, как «закрыли» Желтороссию в ХХ веке, в ХХІ «закроют» и Новороссию. Если уже не «закрыли»...