Ти лиш храм збудуй, а люди в нього прийдуть
Ліна Костенко
Наткнулась на странице фейсбука на публикацию Вячеслава Лихачева «Израильский социум – это общество меньшинств». Прочла с удовольствием. Мне вообще нравятся публикации такого рода – взвешенная рефлексия человека на изменение социального пространства вокруг себя. Обратили на себя внимание слова автора о том, что «…в последнее десятилетие Израиль перестал «переламывать через колено» культурные особенности всех приезжающих, буквально заставляя их слиться в плавильном котле в одну новую израильскую нацию. Израильские, в том числе и государственные практики немножко от этого отступили, а в общественном восприятии с этого момента пройден достаточно большой путь». Задумалась над фразой – «перестали «переламывать через колено» культурные особенности всех приезжающих». На фоне вновь поднимающегося в политическом, культурном, социально-сетевом украинском дискурсе языкового вопроса – эта фраза прозвучала для меня диагностически. Захотелось поделиться мыслями о языке как о маркере национальной идентичности в современном социуме.
Обозначу сразу свою позицию – государственный язык должен быть один (количество региональных – в зависимости от социокультурных особенностей определенных территорий); граждане государства должны знать государственный язык и уметь на нем говорить (но иметь возможность спокойно (безопасно) выражать свои мысли на удобном им (родном) языке). Я уважаю Лину Костенко и ее мысль о том, что «нації вмирають не від інфаркту. Спочатку їм відбирає мову. Ми повинні бути свідомі того, що мовна проблема для нас актуальна і на початку ХХІ століття, і якщо ми не схаменемося, то матимемо дуже невтішну перспективу». Однако в период общественных трансформаций или в период, когда общество оказывается в «точке бифуркации» нарушается синхронность социальных процессов. Естественно, что в такие периоды у людей возникает «болезненное ощущение потери жизненного порыва» (А.Тойнби), а осознание значительности (масштабности) социальных изменений, акцентуация общественного внимания на национальных различиях, осмысление ближайшего и отдаленного прошлого нередко усиливают переживания времени. Поэтому при разных социальных обстоятельствах развития социума влияние языка как маркера национальной идентичности на общее состояние общества принципиально различно. Например, при стабильном существовании и поступательном эволюционном развитии общества – язык, на котором говорят члены социума, мало влияет на ход событий; при вступлении же общества в полосу нестабильности, значение языка как маркера дихотомии «свой-чужой» принципиально возрастает (при этом сама эта нестабильность может быть следствием проявление языковых проблем в этом обществе).
Благодаря отношению к родному, государственному, повседневному языку, человек может осуществлять осознанный выбор реакции на события в обществе. Однако стремительность современных социальных трансформаций может превышать способность людей согласовывать их со своей ориентацией на привычные, традиционные ценности. Поэтому недостаточное внимание к вопросам языка с учитыванием многоплановых отличий социальных групп внутри социума именно в период социальных неопределенностей могут выступать первопричиной трагических по своим последствиям решений и в процессе управления социальными системами, и в реальной практике взаимодействия этих систем (вспомните, что ни парламентские/президентские выборы – вопрос языка один из ключевых в популистских обещаниях претендентов, а высказывания пани Фарион (після Революції гідності) о типизации членов «тогдашнего» украинского социума по уровню владения (використання) украинского языка – скольких людей это тогда элементарно испугало и ввело в ступор – и это тоже сыграло определенную роль в дальнейшем развитии событий на юго-востоке Украины).
Позвольте лирическое отступление. Я из поколения 70-х ХХ в. Родилась и выросла в Одессе в семье военнослужащего. Может кто-то помнит, что дети военнослужащих освобождались от изучения в школе национальных языков братских республик (ну дело такое, сегодня Казахстан, а завтра – Молдавия, чего ж ребенка зря нагружать). Однако, когда встал вопрос о моем освобождении от изучения украинского языка, моя мама (кстати, филолог (русский язык и литература) по образованию), сказала мне мудрую вещь о том, что на труднодоступные культовые детские книги на русском языке в библиотеке очередь, а эти же книги на украинском языке (благодаря издательству «Веселка») – в свободном доступе. «Неужели ты упустишь возможность свободно читать замечательные книги только потому, что не будешь знать язык?» И это сработало…
А когда издательство «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА» издала очередную часть «Гарри Поттера» раньше русскоязычной версии, то ее разбирали счастливые родители и дети (не обращая внимание на язык). И, замечательно, что сейчас в книжных магазинах на одной полке стоит «Алиса в стране чудес» и на украинском, и на русском языках (хорошо бы еще и на английском). А як піднялась хвиля бажання спілкуватися українською серед молоді, представників бізнесу і т.д.…. И еще можно привести множество примеров, когда взвешенная, постепенная, грамотная языковая политика меняет общество (вернее тех, кто хочет меняться и которые, в свою очередь, обязательно изменят социальную реальность вокруг себя).
«Переламывать через колено» в языковых, культурных, ценностных вопросах –социально опасная штука. Безусловно, действенная – если нужно быстро увидеть результаты «своей» деятельности; если нужно быстро изменить декларированные, внешние, формальные характеристики социума. Но это не ведет к глубинным изменениям общественного сознания, которые так необходимы сегодня.
Читайте также:
Белых мыслителей – на свалку истории или философия как зеркало кризиса демократии