С тех пор как Донбасс стал открытой раной на теле Украины, общественность старается понять процессы, которые происходили в нем до войны и имеют место сейчас. Многие искренне полагают, что ситуация, аналогичная донбасской, не могла бы произойти, скажем, на западе страны, и предлагают отгородиться от ОРДЛО (отдельные районы Донецкой и Луганской областей) стеной. При этом порой даже не догадываются, что это их мнение сформировалось под влиянием технологий, аналогичных тем, что используют на востоке Украины.
Так какие же методы применялись и применяются для раскачивания различных территорий в ту или иную сторону? Какие истинные предпосылки имелись для этого в шахтерском регионе и как страну заново слепить воедино? Об этом «Репортер» пообщался с директором Украинского института глобального развития и адаптации, кандидатом философских наук Виктором Левицким.
− Виктор, какими исследованиями занимается ваш институт?
− Мы − общественная институция, главной задачей которой является исследование глобальных тенденций, влияющих на ситуацию в Украине вообще и на Донбассе в частности. Речь идет и о социальных исследованиях. Наши монографии и книги – тоже часть результатов наших исследований, − показывает несколько книг. − Вот, например, «Метафизика Донецка», которая была издана еще до известных событий на востоке Украины. Исходя из изложенной здесь концепции можно лучше понять, почему так случилось, какие были основания и так далее.
А в монографии «Водоразделы секуляризации» сформулирована культурологическая теория, поясняющая не только то, что происходит в Украине, но и те тренды и события, которые сегодня волнуют весь мир. Мы постарались посмотреть с оригинальной авторской стороны на противостояния, которые мы имеем сегодня во многих точках мира − не просто как на религиозные, а как на диффузное столкновение цивилизаций, проникновение культур, где сходятся западный мир и мир, скажем так, «незападный». Думаю, для понимания процессов это может быть весьма полезным.
Кроме того, мы запускаем такой социальный проект, как Veri.ly, направленный на верификацию информации. Сегодня слишком много источников информации, многие из них претендуют на то, что они подают абсолютные истины. А наш сервис направлен на проверку этих данных в режиме онлайн и позволяет их либо подтвердить, либо опровергнуть. Грубо говоря, это сервис социальной сети, где люди задают интересующие их вопросы, а другие участники процесса на них могут ответить.
− Сейчас в стране уже есть подобные сервисы. Например, Stopfake. Чем отличается ваш?
− Stopfake − это скорее новостной сайт, который позиционирует себя как источник достоверной информации. Мы не продуцируем новости, наша задача − просто верифицировать информацию. Человек, который не является профессионалом в каком-либо вопросе, может задать его, а на другом конце точно такой же непрофессионал, если у него есть фактаж, может это опровергнуть или подтвердить. Например, кого-то интересует, могло ли какое-то фото быть сделанным там-то и там-то? Другой человек, например, живет в этой местности и может подсказать. То есть, сервис будет направлен на уменьшение информационных манипуляций и спекуляций.
− Любой сайт ориентирован на какую-то тематику. Можно проверить политические вопросы, а можно спросить, правильно ли жарить лук…
− Это могут быть вопросы любого рода, но все-таки мы рассчитываем, что к нам будут заходить люди, интересующиеся тематикой, идущей в фарватере наших исследований: гуманитарной, политической, геополитической, социальной и т. д. Это попытка предоставить гражданскому обществу возможность снизить градус напряжения, связанного с манипуляциями.
− Сегодня фейковая информация ширится не только на политическом, социальном или военном, но даже на бытовом уровне. Главное − надавить на эмоции, на те мозоли, которые сегодня болят у украинцев сильнее всего, и люди уже готовы обрушить на кого-то шквал ненависти, свершить самосуд, даже не задумываясь, правда ли это. Как можно повысить уровень критического мышления?
− Наше общество сегодня предельно радикализировано и готово вспыхивать по таким поводам, которые еще совсем недавно оставило бы без внимания. Также у нас научились давить на те точки, которые дадут спрогнозированную негативную или позитивную реакцию. Мобилизовать массы или отдельного индивида на то, что хочет инициатор действия, сегодня легко.
Но кроме как самостоятельно повышать собственный уровень критического мышления, я иного пути не вижу. Нужно четко сепарировать, куда тебя ведут теми или иными действиями, и стараться взвесить, насколько информация соответствует реальности.
Или, если говорить о глобальных вещах, то стоит анализировать, насколько это соответствует сохранению целостности, единства государства. Увы, у нас теперь очень часто используются технологии, направленные на получение сиюминутной выгоды отдельных личностей или сил. А то, что уже завтра это может разрушить страну изнутри, об этом не задумываются.
− Но проанализировать, куда его ведут и как провоцируют, может далеко не каждый. Кто и как должен направить усилия, чтобы возможность такого анализа повысилась в обществе в целом?
− Чем больший виток совершают технологии, тем большую цену мы за это платим. Ведь сегодня массмедийные и маркетинговые технологии направлены на то, чтобы человек даже не обязательно умел читать. А дальше вырастает поколение, которое спрашивает: «А зачем мне этому учиться? Я могу и так заказать еду и все необходимое в интернете». И это напрямую связано и с критическим, и со стратегическим мышлением.
И я уверен, что не существует иного метода, кроме дедовского: читать. Читать много и правильную литературу. Еще десять лет назад, когда преподавал студентам (на философском факультете в Госуниверситете информатики и искусственного интеллекта Донецка. – «Репортер»), я говорил: «Нужно следить за гигиеной ума». Желательно глупости не читать, не нужно смотреть все подряд. Не стоит пускать себе телевизоры в голову. Помните фильм «Моя жизнь»? Там герой болен раком, он записывает видеосоветы своему будущему ребенку, которого уже не сможет увидеть. При этом говорит: «Слушай то, что проверено временем. Не трать времени на то, о чем завтра никто не вспомнит». Критическое мышление − это работа, и нужно потрудиться, если хочешь получить результат.
− Как вы считаете, какие сегодня существуют методы урегулирования конфликта внутри страны?
− Тут не важно, как я считаю. Страна наша выбрала путь, который называется Минские соглашения. И никаких других легитимных решений этого вопроса не существует, ибо никто других документов в этом аспекте не подписывал. И если мы проходим процедуру имплементации Минских соглашений, то не нужно обдумывать, как их не выполнять, зарабатывая себе очередные рейтинги.
− Но, может, в них изначально были допущены просчеты с нашей стороны, поэтому они не выполняются?
− Думаю, что нам бы в краткосрочной перспективе усложнило жизнь, а в долгосрочной очень упростило, если бы политики давали прямые честные ответы на самые сложные сегодня для страны вопросы. О том, есть война или нет, есть террористы − нет террористов, выполняем Минские соглашения − не выполняем. Однозначные ответы. Как только национальные интересы страны будут поставлены во главу угла − независимо от того, какие завтра будут рейтинги, − ситуация сразу изменится.
Если люди, которых мы уполномочили с нашей стороны, подписали эти Минские договоренности, то давайте закончим разговоры о том, правильные они или нет, а будем их выполнять. Либо выйдем из процесса и скажем, что Минские соглашения − это не наши соглашения, это предательство. Но тогда предложим некую альтернативу.
Однако, напомню, этот документ ратифицировал Совбез ООН и после таких решений могут последовать определенные санкции. На сегодня это единственное международное принятое решение по урегулированию конфликта на востоке Украины, которое обосновано и поддержано мировым сообществом. Все остальное − лишь спекуляции. И наша страна находится не в том положении, чтобы и далее заниматься самообманом.
− Но, по сути, есть две стороны конфликта, и не только мы должны выполнять правила, прописанные в этом документе…
− Минские договоренности согласовывали не две стороны. Сначала их подписала Трехсторонняя контактная группа, а затем одобрили своими визами руководители четырех стран, включая Германию и Францию. А потом их ратифицировал Совбез ООН. И если мы говорим, что выходим или не выходим, то бросаем вызов и Германии, и Франции.
К тому же вы посмотрите мировые СМИ: все говорят о том, что есть нарушения, но никто не говорит о том, что они не выполняются полностью. Они выполняются уже два года. Многие говорят: если мы выполним эти договоренности, то будет плохо. Но никто не говорит о том, что было бы, если бы мы их не заключили два года назад: может быть, уже были бы другие границы у зоны ОРДЛО, другие последствия?
− Если говорить об идеологическом конфликте мнений внутри страны, то раньше это были Запад и Восток. Сейчас идет более узкое позиционирование: Донбасс − остальная Украина. Какие существуют пути урегулирования ментального конфликта?
− Во-первых, это противостояние все время подогревается. Причем в угоду тех или иных политиков. У нас с начала существования страны каждые выборы политики пытались противопоставить своему электорату выгоды за счет другой стороны. Помните кампании, начиная от Кучмы, затем – «последний бой» Ющенко− Янукович, после − между Януковичем и Тимошенко… Каждую кампанию политики не консолидировали нацию, а пытались найти все новые и новые прорехи, чтобы вбить еще один клин и развести страну по национальному признаку, языковому, религиозному, культурному и т. д.
23 года эти идеи раздували те или иные СМИ.
Сегодня, нащупав эти болевые точки, мы лишь более тщательно на них давим, раздирая по тем же признакам. Потому ответ вижу один: лишь консолидирующая страну идеология может помочь нам. Когда на уровне государства будет запрещено противопоставлять в СМИ один регион другому, а украинцев − украинцам в угоду партикулярных выгод тех или иных собственников массмедиа.
Во-вторых, вся государственная машина должна работать на то, что Украина − это великий народ с богатой историей и единым великим будущим, а не искать, куда же еще забить кол, чтобы получить сиюминутные политические дивиденды.
− Как же в итоге разрешится ситуация с Донбассом? Ваш прогноз?
− Если ее не будут подогревать, то это не та проблема, которая будет длиться еще десятки и сотни лет. Хороший пример − Славянск. Оттуда все начиналось. Город был в осаде. Сегодня это − Украина. Как только прекратились активные боевые действия, все наладилось. Там нет братоубийственной войны, каких-то ночных нападений на идеологической почве. Там есть еще свои конфликты, но это не является первостепенной проблемой.
− Что показывают ваши исследования: как поменялось общество за последние два года? Какие основные тенденции вы можете выделить?
− Изменения сильные. Среди позитивных, не буду оригинальным, отмечу возросшую гражданскую активность и становление гражданского общества.
Из негатива − в обществе, в связи с сильным экономическим спадом, вырос пессимизм. Также, как уже отмечалось, общество существенно радикализировалось. И это стоит помножить на четыре миллиона единиц оружия, которые сегодня в свободном доступе гуляют по стране. Наряду с гражданской активностью растут и апатичность к переменам, и разочарование. Причем даже не разочарование во власти. Хуже то, что люди разочаровываются в тех процессах, на которые возлагали очень большие надежды. Например, недавно Украине в очередной раз отказали в получении безвизового режима…
− Какие из этих тенденций будут усугубляться дальше?
− Если не решим экономические вопросы, то все негативные процессы будут усугубляться. Причем по криминогенной обстановке мы уже скатились в 90-е годы, давайте прямо об этом говорить. Только тогда не было столько оружия. Добавьте сегодня сюда то, что по «закону Савченко» из тюрем выходят несколько десятков тысяч людей − тоже большой фактор риска.
Еще последствие: на прошлой неделе МИД заявил, что только официально пять миллионов украинцев сегодня работают за рубежом. А поскольку я не вижу, почему должно вернуться доверие к власти, то есть все предпосылки, что дальше отток людей на работу за границу будет лишь увеличиваться.
Сегодня, согласно соцопросам, 73% населения не разделяют курс, по которому движется наша страна. Фигурально выражаясь, они не имеют права голоса, то есть их не слышат. И есть люди, которые следят за этим брожением недовольства и ждут момента, когда можно будет открыть клапан, надавить на болевые точки и потом оседлать эту энергию. Их СМИ продолжают накручивать украинцев. И рано или поздно это может привести к необратимым последствиям, вплоть до раскола страны.
− О каких конкретно силах вы сейчас говорите?
− Это могут быть любые силы. Если те, кто сегодня озвучивают крайне правые идеи, завтра почувствуют, что можно въехать в какой-то кабинет на крайне левых идеях − они тут же сменят риторику. Не забывайте: сегодня почти у каждого уважающего себя олигарха есть две крайние по своим идеологическим взглядам, противоположные партии.
− Назовите, пожалуйста, конкретные примеры.
− Есть, например, «Солидарность», а есть − «Наш край». По-вашему, они не связаны никакими лицами? Дальше − УКРОП, «Свобода», «Возрождение» − это также не связанные между собой партии?
− Как бы ни играли ранее наши политические силы на противопоставлении крайних идей, востока и запада, страна все-таки уживалась в едином пространстве. Но стоило вмешаться третьей силе − и два года назад все стало рваться очень быстро, начали рушиться семьи, а украинцы − убивать друг друга. На какие кнопки пуска нажали в тот момент?
− Первое: я уже говорил об отсутствии национальной консолидирующей идеи. Второе: последние события, когда рвутся дружеские, родственные связи, вопрос выходит на предельный уровень, на уровень идентичности. То есть один человек идентифицирует себя с одной частью, второй − с оппонентами. Это предельный, самый глубокий уровень. И как получается: если я принимаю вашу позицию, то я же должен не просто от своей позиции отказаться, но от части себя. От части собственной идентичности. А человек так устроен, что он от всего может отказаться, но не от собственной идентичности. Он за это будет сражаться до последнего. И вот когда нащупали эти точки, то постоянная апелляция к этим предельным смыслам, к самым глубоким уровням делает этот конфликт внутри украинского общества очень трудно разрешимым. Даже религиозные смыслы пошли в ход, для того чтобы мобилизовать максимальное количество масс и максимально глубоко их задеть.
И третье: сознательное непогашение режиссерами разгоревшихся конфликтов. То есть использование массмедиа, социальных сетей, вбросов − всего, что угодно, для постоянного подбрасывания в эту топку новых дров. Евровидение − это политический дискурс. Футбол − политический дискурс. Поразительно, но люди зачастую радовались тому, что проиграл Лазарев, а не тому, что победила Джамала. При этом хочу отметить: как бы ни конструировался дискурс ненависти и ксенофобии, Украина дала России максимальное количество баллов, а Россия Украине − почти максимальное. Это еще раз показывает, что источник противостояния находится в головах политиков, а не в сердцах людей. Савченко – туда же… Мы извратили все, все стало инструментом для накручивания политических рейтингов. Даже церковь! Но это ведь предельный смысл бытия. Однако и этот институт пытаются втянуть в политический дискурс и использовать не для спасения наших душ, а для того чтобы извлечь какие-то партикулярные политические интересы.
− Как же должно реагировать наше государство на проявления негосударственной политики в церквях?
− Как религиовед по специальности, скажу, что у нас, как и во всей Европе, церковь отделена от государства. Наша задача − ни в коем случае не пытаться втягивать церковь в политический конфликт и не стараться сделать ее инструментом политического дискурса.
Второе: ни в коем случае нельзя в угоду одной какой-то конфессии на законодательном уровне изменять религиозную карту Украины. Это точно не задача депутатов. И это приведет к еще большей напряженности в стране.
Государство должно создавать равные условия для всех конфессий и верующих. Но у нас некоторые высокие религиозные деятели думают именно о политических дивидендах и на светских мероприятиях появляются чаще, чем на амвоне.
− Но реакция со стороны государственных институтов пошла именно потому, что в церквях священнослужители агитировали паству за одну сторону конфликта, по сути, усугубляя угрозу нашей государственности. И если церковь − это не светский институт, то батюшкам стоило молиться за единую Украину, а не становиться инструментом в подогревании конфликта. По-вашему, государство должно оставлять это без реакции?
− Если священнослужитель ведет антигосударственную пропаганду — он нарушает закон и как гражданин Украины должен нести за это ответственность, в том числе уголовную.
Да, на Донбассе церковь тоже использовалась как инструмент для раскачивания ситуации. Точно так же, как на Евромайдане демонизировалась власть, на Донбассе демонизировалась остальная часть Украины, те силы, которые, по версии местных СМИ, «захватили» власть в Украине. А Донбасс как раз позиционировался как единственно уцелевшая территория для борьбы со злом, «бездуховным Западом». Были несанкционированные крестные ходы, батальоны использовали религиозную символику, геральдика с использованием икон, святых и т. д. И все это в рамках концепции «Русского мира». Сейчас, кстати, многое из этой концепции вычеркнуто руководителями т. н. ДНР из их так называемой конституции.
− Вы постоянно общаетесь за рубежом с иностранными коллегами, политиками, представителями гражданского общества. Какова риторика по поводу событий в Украине за рубежом сегодня?
− Зарубежный массмедийный дискурс, дискурс мозговых центров сильно отличается от украинского. Мы ушли с полос газет, украинская тема даже не третья на фоне миграционного и еврокризиса. И нужно понимать: европейцы устали от нашей алогичности. Риторика наших политиков за рубежом существенно отличается от того, что они говорят в стране. Это все видят и понимают, оптимизма и доверия это не вызывает. Растет разочарованность.
− Как по-вашему, существуют ли пути возвращения Крыма?
− Только дипломатический. Но, в отличие от ситуации с Донбассом, которую обсуждает европейское сообщество, не существует сегодня площадки, на которой Россия согласилась бы садиться за стол и обсуждать вопрос по Крыму. И если мы это хотим делать, то нужно не подрывать опоры, не лишать полуостров воды, от этого любовь крымчан к Украине не проснется. Логичные вопросы к тем, кто это делал: чего они хотели этим добиться и чьи интересы преследовали? Напомню один пример: накануне выборов 2014 года весь Киев был завешан плакатами одного крайне радикально настроенного политика − «Я верну Крым» (речь об Олеге Ляшко. − «Репортер»). И что? Вот надо не бегать по трибунам, не пиариться на этом и не обрывать своими руками последнюю цепочку, которая связывает полуостров с материком, а вырабатывать стратегии по возвращению, представлять их на международной арене.
− Что показывают ваши исследования: насколько возможна третья мировая война?
− В европейском обществе приходилось слышать мысли о том, что она уже идет. В Сирии насчитали свыше 80 иностранных контингентов. Присутствует даже контингент Северной Кореи. И пока существует оружие массового поражения, никогда не стоит отклонять эту возможность. С другой стороны, за 60 последних лет именно ядерное оружие является сдерживающим фактором этой самой войны.
Ну и нашей стране следует вырабатывать такие глобальные стратегии поведения на мировой арене, которые позволили бы минимизировать для нас влияние конфликтов, которые мы видим по границе западного и незападного миров. Украина находится на перепутье борьбы интересов таких гигантов, как США, Китай, Россия, Европа, Азия… И мы можем либо с ними бороться (с известным конечным результатом), либо использовать эти волны для решения своих политических и экономических интересов. Нужно думать, как сделать, чтобы эти волны стали для нас попутными.
Текст: Алена Медведева
Фото: Владимир Бородин