На заснеженный и плохо вычищенный перрон города N прибывает ночной скорый поезд. Утопая в клубах черного дыма, вагоны медленно заполняют платформу. Пронумерованы только 6, 13 и 15-й. Остальные очень грязные и безымянные. Последний вагон (или первый) останавливается аккурат напротив уличного туалета, каким-то чудом функционирующего в 20-градусный мороз. Вот они – два символа железнодорожной реформы – ватерклозет без отопления и вагон, отапливаемый углем!
Протискиваешься через узкий проход плацкарта к своему месту. Пол в тамбуре хрустит от просыпавшегося угля, он потихоньку заполняет шикарные ковровые дорожки плацкарта. Сумку лучше нести, а не катить. В вагоне не тепло и не холодно. Может просто с мороза – батареи холодные. В деревянной раме окна щель в два пальца толщиной, заботливо забитая нарезанным на полосы шерстяным одеялом.
В пути приходит твердая уверенность – нет, не топят. Холодает и смеркается, но горит лишь аварийное освещение. Поезд идет на дизельной тяге и явно в режиме «прикрути».
Хочется тепла и уюта, жутко воняет из туалета. Пол в нем залит водой. "Так нужно", - говорит проводница. Это заполняли водой бак и немного пролили. Видимо, как-то рассосется, потому, что вытирать никто не будет. Это понятно по интонации вагоноправительницы.
Самые смышленые строят халабуды, занавешивая одеялами, как шторами, свои боковые места и сворачиваясь там калачиком. У несмышленых мерзнет лицо и ноги. Хочу чаю.
Минут через сорок заказ выполнен. Хочется согреть руки о горячий стакан, но не выходит. Стакан не горячий. Может, толстое стекло? Но бессмысленно утонувший пакетик чая упорно не заваривается. Вода просто теплая и, наверняка, сырая.Замечание проводница парирует, что в бойлере, по ее подсчетам, кипяток. Где и как собрали те счеты, на которых она считает? Сижу и с грустью думаю, что будет, если вода таки сырая. В туалете каким-то непостижимым образом идет снег, может это замерзает твое горячее дыхание?
Кто-то из женщин вызвал человека в куртке. Он ходит, кряхтит, трогает холодные батареи, зачем то заглядывает под столы и уверяет всех, что в вагоне +18. Ему очень стыдно, и ему никто не верит.
Полвагона честно бухает. Не выпивает, нет. Конкретно пьянствует. Пол усеян квашеной капустой, скорлупой от яиц и шкурками от сарделек. И все они ходят курить не в свой тамбур, а в дальний, к нам. Наверное, стоит упомянуть о новеньких табличках на дверях тамбура с указанием сумм штрафа за курение в вагоне. Они есть красивые. Табачный дым из холодного тамбура затягивает в вагон, по пути он смешивается с ароматами туалета и приходит к тебе:«Привет!»
Полиции нет вообще. Похоже, ее просто нет в поезде. Весь порядок зависит от морального настроя людей. Можно, в принципе, все. Проводники, в случае чего, просто запираются в своем купе. А так –торгуют водкой и спят. Говорят, кстати, исключительно на государственном. Тут изменения налицо.
Через пять часов состав переходит на электрическую тягу. Появляется свет и намек на тепло. Но только намек, увы.
Ночью свет выключают полностью – нет даже подсветки. Такое ощущение, что Украина питается от солнечных батарей. А атомные электростанции тупо вырабатывают биткоины. Из-под щели в окне, несмотря на утепление одеялом, дует. Укутываю голову полотенцем. Тревожный сон.
Ночью замерз туалет. Проводница мотивирует это аномальными холодами и советует ходить в соседний вагон. Он, видимо, едет там, где лето.
Все это даже не грустно на самом деле, а ужасно. Ведь так плохо не было никогда. Налицо результаты двух как минимум реформ – полиции и железной дороги. Но печально не это. Убивает наповал, что выходя из вагона, некоторые искренне благодарили проводников – дякуемо, дякуемо! Выходит, что все вышеперечисленное для кого-то норма!
Хочу в купе.
Читайте также:
Падение стандартов жизни в Украине становится вызовом для Европы