В рамках проекта «Украинский консенсус» на наши вопросы ответил известный киевский писатель, историк, член Ассоциации европейских журналистов Станислав Цалик.
Станислав Николаевич, с Вашей точки зрения, можно ли считать конфликт на Донбассе частным случаем общемировых кризисных тенденций или он абсолютно уникален?
Уникален ли он? За последние несколько тысяч лет, видимо, воплотились все возможные исторические сюжеты – в этом смысле ничего уникального уже быть не должно. Но важной особенностью данного конфликта является отсутствие у него истории. Да, Киев и Донецк никогда прежде не были врагами, никогда прежде не воевали друг с другом и никогда прежде не входили в состав разных – тем более, враждующих – государств. И это принципиально отличает данный конфликт от, например, грузино-абхазского или армяно-азербайджанского в Нагорном Карабахе. Там – давняя история взаимных обид, межэтнических столкновений и религиозных противоречий. Здесь – ничего подобного нет.
Конечно, трения между столичным Киевом и региональным Донецком были. Но в какой стране нет трений между центром и регионами? Это естественный процесс. Регионам всегда кажется, что центр им чего-то недодаёт или обходит вниманием. И в Польше, я это хорошо знаю, существуют трения между Варшавой и воеводствами. И в федеративной Германии тоже… Но то, что этот процесс у нас вдруг перешёл в силовую фазу, не имея для этого достаточных предпосылок, в том числе исторических, как раз и свидетельствует о том, что этот конфликт – привнесённый извне.
Что собой представляет украинская интеллигенция или украинские интеллектуалы? Были ли когда-нибудь прецеденты, когда их роль оказывалась решающей (или хотя бы влиятельной) в урегулировании конфликта? Что могут предложить интеллектуалы обществу для нормализации конфликтных ситуаций? В частности, в Украине?
В украинской истории ХХ века интеллигенция сыграла важную роль. Если не решающую. Смотрите, на протяжении всего одного столетия Украина прошла путь от небытия (когда разные её части находились в составе разных государств и, если говорить о Российской империи, не имели даже своей автономии – просто несколько разрозненных губерний) до независимого государства. На самом деле, украинский ХХ век – это история грандиозного успеха. Да, на этом пути были ужасы двух мировых войн, Голодомор, Холокост, сталинская диктатура и многое другое. Но если сравнить первый год ХХ века, 1901-й, и завершающий, 2000-й – контраст разителен. Так вот, на всех ключевых этапах развития Украины этого столетия именно интеллигенция задавала тон.
Возьмите период «первой независимости» – УНР. В составе Центральной Рады заседают преимущественно учёные, писатели, литературоведы, экономисты, журналисты, педагоги – словом, гуманитарии, интеллектуалы. Не только они, конечно, но их присутствие ощутимо.
Причём – на ведущих ролях. Так, бессменный глава Центральной Рады – профессор истории Михаил Грушевский, будущий академик. Его заместители – профессор Сергей Ефремов, впоследствии академик и вице-президент Академии наук, и популярный писатель, драматург Владимир Винниченко, который затем возглавил правительство. Тогдашний прорыв – а это, несмотря на итоговое поражение в 1920 году, был колоссальный прорыв – во многом совершён руками интеллигенции. И разного рода конфликты того периода (и военные, и не только) «разруливала» именно она.
Другой пример – украинские шестидесятники. Взгляните на их биографии. Это художники, поэты, режиссёры, литературоведы, переводчики. В моральном отношении их влияние на тогдашнее общество было велико.
Основной внутренний конфликт в УССР 1960-х – конфликт с властью. Шестидесятники – не в стороне. Они сами – сторона конфликта. В 1965 году в Украине началась волна арестов представителей творческой интеллигенции. И поднялась, соответственно, встречная волна – протестная. Выступление Ивана Дзюбы на премьере фильма «Тени забытых предков», его же письмо протеста в ЦК, затем коллективное письмо в ЦК, подписанное писателями, композиторами и другими известными людьми. Наконец, депутатские запросы в ЦК писателя Михаила Стельмаха, поэта Андрея Малышко, композитора Георгия Майбороды.
И что же? В нормальной стране этого бы хватило, чтобы власть (как минимум) прислушалась, вступила в диалог. Да и пресса бы подняла шум… Но в советской стране всё было устроено иначе – ЦК просто проигнорировал все протесты, письма и депутатские запросы. Ответа никто не получил! И послушная пресса послушно молчала. ЦК отреагировал только в том смысле, что тот же А. Малышко на следующих выборах в парламент уже не был выдвинут в депутаты (списки в те времена утверждал ЦК). А в 1972-м власть, игнорируя диалог, провела очередную волну арестов.
Каким образом из тюрем и лагерей можно было реально влиять на урегулирование конфликтов?
Хочу заметить: как только условия жизни в стране приближались к нормальным, украинская интеллигенция немедленно оказывалась в эпицентре общественных процессов. Так было, например, во времена перестройки, когда слово популярного писателя значило намного больше, чем тяжеловесная речь государственного мужа. Проще говоря, без интеллектуалов не было бы ни перестройки в УССР (тут её тормозили намного сильнее, чем в Москве), ни – в конечном счёте – независимости в 1991 году.
Функция интеллектуалов – вскрывать зреющие в обществе нарывы. Тогда эти нарывы не превращаются в конфликты. Если говорить о нынешней ситуации, то с этой задачей украинские интеллектуалы не справились. Властителями дум оказались не поэты, а политтехнологи. Результат печален, но закономерен.
Есть ли какое-то ценностное противостояние между разными регионами Украины? Вокруг каких ценностей может сегодня сплотиться украинское общество? Что может объединить людей из разных областей нашей страны?
Отличия между разными регионами Украины, как и любой другой страны, не только есть – они неизбежны. В нашей стране эти отличия предопределены разной историей регионов (их формированием в составе разных государств), разным временем попадания в состав Украины, разной языковой ситуацией и так далее.
Ценности у всех регионов одинаковы – всем хочется жить в мире и благополучии. Никто не мечтает о разрухе и нищете.
Но есть вещи, разделяющие регионы, – стереотипы. Обычно по умолчанию имеют ввиду взаимные стереотипы восточных и западных украинцев (заметьте, о проблемах «южан-северян» речь никогда не шла). Для формирования взаимных стереотипов «схидняков» и «западенцев» ХХ век предоставил много возможностей.
Так, до 1941 года жители Донбасса имели смутное представление о галичанах. Они никогда с ними прежде не сталкивались, не торговали с ними и в массе своей не имели с ними никаких контактов. Слышали, конечно, что где-то там, за границей – в Австро-Венгрии, потом Польше – есть некая Галиция, но самих галичан почти никто не видел.
И вот осенью 1941-го они появились – отряды Южной походной группы ОУН. Пришли вместе с немцами (а также румынами и итальянцами), а потому и воспринимались как чужаки, враги, оккупанты. Конечно, не всё было так однозначно: среди местных жителей были и те, кто искренне радовался приходу оуновцев, помогал им печатать и распространять листовки, добывать оружие и так далее. Но для большинства населения члены походной группы были недругами, чужаками. И, понятно, советская пропаганда – военная, послевоенная – здорово постаралась, чтобы этот стереотип закрепить в сознании людей. И не только жителей Донбасса.
Аналогично, замечу, жители Галиции до 1939 года, в большинстве своём, не сталкивалось с людьми из Украины. Но они хлынули в сентябре 1939-го в большом количестве со своими комиссарами, НКВД, «Капиталом» Маркса и памятниками Ленину. И уже у галичан сложился стереотип – заметьте, похожий – чужаки, враги.
Если в советское время ярлыки навешивали на жителей западных областей – «бандеровцы», «западенцы», а жителей восточных областей, наоборот, выставляли героями, на которых следует равняться (Алексей Стаханов, Прасковья Ангелина и другие ударники труда), то во времена независимости вектор изменился. Всевозможные ярлыки навесили на «донецких», а на роли героев и примеров для подражания вышли галичане.
Обе ситуации на самом деле сводятся к одной и той же модели. Причём модель эта – не что иное, как мина замедленного действия. В здоровом обществе не должно быть «правильных» и «неправильных» регионов, «сознательных» и «несознательных» областей. Ибо в этом случае одни, быстро входя в роль «старшего брата», начинают поучать и требовать «делай как мы», а другие – обижаться и противиться, мол, нас не поставить на колени…
Я бы предпочёл, чтобы современное украинское общество сплотилось вокруг увеличения капитализации страны. Это, на мой взгляд, является и целью, и самоцелью, и, если хотите, национальной идеей. Положительные изменения в стране начнутся тогда, когда большинство уяснит необходимый критерий: всё, что способствует росту капитализации страны – благо, а всё, что её снижает – зло. Политическая обёртка тех или иных процессов сугубо вторична. Ибо с богатой и эффективной страной считаются в мире, её сами зовут в престижные международные объединения (политические и военные). Такая страна имеет ресурс для сохранения исторического и архитектурного наследия, развития культуры, поддержки талантов – одним словом, для создания как раз той ситуации, когда слово интеллектуалов становится весомым. Подобная перспектива, мне кажется, способна объединить людей из разных областей страны.
Каким может быть «общее» прочтение истории и «общая» память для Украины? Есть ли опасность в ее искусственном конструировании и специальном забвении?
Любое искусственное конструирование истории рано или поздно лопнет как мыльный пузырь. За примерами далеко ходить не надо – ХХ съезд, перестройка. История не нуждается ни в искусственном конструировании, ни в специальном забвении. Ведь что такое специальное забвение? Это отсутствие ответов на неудобные вопросы. Точнее, боязнь давать эти ответы честно. Боязнь посмотреть на вещи объективно и признать – да, это было так. Боязнь, если надо, извиниться, признать ошибки прошлого.
Такие боязни – признак незрелости. Но именно они являются причиной многих проблем. Проблем, прежде всего, современных. Ибо трудно созидать совместное будущее, не выведя из тени болевые точки прошлого. Особенно недавнего прошлого. Несделанная «работа над ошибками» гарантирует повторение этих самых ошибок и формирует замкнутый круг.
«Общее» прочтение истории, как я это вижу, возможно лишь на основе осмысления позиций всех участников исторических конфликтов, ибо в подавляющем большинстве случаев видим украинцев с той и другой стороны. Ключ – в понимании тех и этих.
Для меня нет сомнений в том, что и воины УПА, и солдаты Красной армии по-своему любили Украину, воевали за Украину. Наконец, отдавали за неё жизнь. Они по-разному представляли себе эту будущую Украину, конечно. И воевали в разных армиях, под разными флагами. Но те и другие, в конечном счёте, хотели блага Украине – так, как они его понимали.
Объяснить логику каждой из противоборствующей сторон – вот это, мне кажется, важная задача историка. Удерживая равновесие, спокойно, без эмоций и ярлыков.
Проблемы нашей истории – прежде всего, истории недавнего ХХ столетия – в героизации. Не в замалчивании фактов, как это практиковалось в СССР, а именно в нарочитой героизации одной из сторон. С неизбежным уничижением другой стороны. На такой основе с «общей» памятью вряд ли сложится.