Главная » Блоги » Слово как горизонт культуры

Слово как горизонт культуры

25.05.2018
2864

Несмотря на распространенное мнение о том, что между философскими построениями и повседневной жизнью существует «зазор», грозящий иногда разрастись до размеров пропасти, это мнение представляется ошибочным. Эта «пропасть» преодолевается простым указанием на фактор реальности как целого, в котором каждая индивидуальная жизнь единственно и протекает. С одной стороны, реальность, вмещающая вещи, ситуации, поступки как бы возвышается над обстоятельствами и объединяет разрозненные феномены в нечто подлежащее осмыслению, с другой — трудно указать то место, кроме философствующего ума, в котором эта реальность существует как собственно реальность. Как бы ни понимать ту целостность, которая выступает резервуаром возможных тактик и стратегий социальной деятельности, именно она должна быть признана основанием всех конкретных действий, из которых плетется полотно индивидуальных жизней. В наиболее общем виде зависимость повседневных действий от абстракций, являющихся на первый взгляд, плодом философских размышлений можно проиллюстрировать следующим образом: выбирая из возможных альтернатив при принятии решения, каждый из нас выбирает наиболее эффективный вариант поведения в сложившейся ситуации. Решение принимается на основе понимания сложившегося положения дел как частного случая из некоторого ряда подобных ситуаций. Как на примере научных гипотез показал Карл Поппер, выбор осуществляется дедуктивно из существующего ряда более менее подходящих обобщений, составляющих согласно Попперу «горизонт ожидания» и хотя бы потенциально включающих рассматриваемое положение дел в качестве своего частного случая. Получается что мы вынуждены обращаться к тем большим обобщениям, чем более важным делом занимаемся и при этом существующие интерпретации происходящего и опирающиеся на них алгоритмы социального поведения «упираются» в общие представления о существующем. Именно интуитивные представления о «целом» всего существующего составляют исходный пункт всех тех артикуляций фундаментальных положений о порядке наличиствующего и должного, которое человечество вырабатывает на протяжении столетий. Механизмы этого процесса «снискания истины» не претерпели существенного изменения со времен Вселенских соборов, призванных земными средствами зафиксировать Истину христианства, однако содержание исходных убеждений, того предельного культурного априори от которого отталкивались теологи прошлого, заметно трансформировалось. Достаточно взглянуть на светское «кредо», имплицитно содержащееся в преамбуле ко «Всеобщей декларации прав и свобод человека» (с его верой во всеобщее равенство людей, семью народов и проч.) и сравнить его с исходными интуициями Деяний Соборов (в которых человек предстает как творение Божье и подчинен религиозным регламентациям).

И в первом, и во втором случае мы имеем дело с предельными экспликациями по крайней мере части онтологических смыслов своей эпохи, которые в значительной степени диктуют спектр социальных практик своих культур. Возникает резонный вопрос: где же содержатся и в каком виде те культурные априори, от которых эти документы отталкиваются и кто может взять смелость о них квалифицированно высказаться? По всей вероятности, ответ должен гласить «нигде или же во всей тотальности возможных культурных практик», в которых их еще необходимо увидеть и о них сказать. И это могут сделать именно те, кого мы сегодня склонны называть философами. Удивительным образом получается, что философия полнее всего может сказать о любом конкретном фрагменте нашей реальности, так как именно она видит суть и причины проявления именно этой сути в истории всего того, что человек склонен обобщать под именем мира. В философском дискурсе мы можем задаться вопросом об особенностях нашего взгляда на мир, особенностях нашего разума и способов его действия — понимания и объяснения, убеждения и обоснования, построения идеальных планов деятельности и способов их воплощения в жизнь. Поэтому, например, вопрос постправды есть вопрос по преимуществу не политологический, но философский.

Однако для того, чтобы суметь высказаться об априори культуры, нужны слова, которые артикулируют его в осмысленных понятийных комплексах. Собственно с этих артикуляций-визуализаций и начинается национальная культура и идентичность. Причем, вне этих понятий сама реальность превращается в нечто для человеческого разума безОбразное — поэтому «мир», «природа», «вселенная», «реальность», «действительность», а также «жизнь», «смерть», «душа», «Бог», «история», «прогресс» и т. д. как бы символически присутствуют в самих этих понятиях. Верификация подобных понятий (в данном случае — соотнесение с присутствующим в опыте предметом или комплексов предметов) в силу их природы невозможна, однако и объявить их простой фикцией нельзя.

В развитых культурных системах, в которых появляется автономный мировоззренческий регион, структуру открывающейся социализированному человеку реальности можно представить следующим образом: некоторое «вмещающее», о котором можно высказаться с помощью предельных онтологических конструктов (которые указывают на все существующее в целом, структурируя его для разума в некоторые организованные целостности, не существующие вне воспринимаемого разумом порядка, т. е. не имеющие чувственного денотата — «мир», «история», «прогресс» и т.д.), предоставляет «арену» действия, проявления, вызревания и т. д. сущностей, зафиксированных культурными универсалиями. Как «ангелы», «демоны», «интеллигенции», «импетусы», «гуморы», «пророки», «грешники» (категории средневековой христианской культуры) были обитателями cотворенного Богом мира (Творение и Бог — предельные онтологические конструкты мифической природы), также и атомы, нации, права человека или НТР релевантны природе, истории и прогрессу: ангелы не могут подчиняться «законам природы», а у «души» не может быть материальных характеристик наподобие массы. Предельные, общие и единичные понятия, фиксирующие социальную реальность для разума, могут «собирать в класс» (указывать на-, обозначать) только индивидов, существование которых не противоречит легитимной онтологии бесконечный денотат предельных онтологических конструктов дифференцированный в «платонические» объемы значений категорий культуры.

Именно этими словами-символами и задается горизонт возможного культурного опыта и само будущее культуры.

 

Читайте также: 

Заложники мифа или новые крестоносцы

Европейская идентичность и христианский фундаментализм

 

 
Смотреть все блоги