Пожалуй, все глобальные события сегодня происходят в контексте спора о религиозных «ценностях». Слово «ценности» заключено в кавычки в первую очередь потому, что вне зависимости от того, имеем ли мы дело с «прокурорами» религии или ее «адвокатами», понятие ценности переводит религиозные смыслы в светское измерение. Современное западноевропейское цивилизационное пространство (пространство Модерна), секуляризированное в основных своих измерениях, взрывается изнутри и разрывается извне импульсами, исходящими из замкнутых в себе религиозных универсумов. Собственно «столкновение цивилизаций» глазами западного ученого – это и есть столкновение пострелигиозного (Модерн) и религиозных («конкурирующие» с Модерном культурные универсумы) миров. Поэтому защитники значимости религиозных конфронтаций лишь настаивают на серьезности проблемы и указывают на опасность недооценки религиозного фактора. Однако даже они зачастую далеки от осознания истинной природы цивилизационных столкновений, религиозной с обеих сторон. Кроме того, если речь заходит о философском дискурсе постсоветского пространства, нельзя не вспомнить о феномене философского атеизма, породившего уникальный симбиоз искреннего отрицания рациональной значимости любых конфессиональных форм с внутренним признанием наличия надбытийных сил – специфического рационального мистицизма, до сегодняшнего дня угадывающегося в произведениях многих наших религиоведов. Интересно, что научный атеизм, даже переродившись в современное постсоветское религиоведение, представляет собой завуалированную форму реализации религиозности, причем форму сугубо рациональную, которая в той или иной степени свойственна многим, даже хорошим философам.