(из интервью Питера Тиля Россу Даутэту для NYT)
Тиль: Я все еще широко верю в тезис о стагнации. Это никогда не было абсолютным тезисом, речь шла в некотором роде о том, как замедлилась скорость. Она не была нулевой, но 1750-1970 годы — более 200 лет — был периодом ускоряющихся изменений. Мы неуклонно двигались быстрее: корабли становились быстрее, железные дороги – быстрее, автомобили – быстрее, самолеты – быстрее. Процесс достиг кульминации в миссиях «Конкорд» и «Аполлон». Но затем, во всех измерениях, все замедлилось.
Даутэт: Одна вещь, которая всегда поражала меня, это то, что когда у вас есть это чувство застоя, чувство упадка в обществе — тогда у вас также есть люди, которые в конечном итоге жаждут кризиса, жаждут наступления момента, когда они смогут радикально перенаправить общество с того пути, по которому оно идет. После 11 сентября среди консерваторов внешней политики был такой менталитет, что мы были декадентами застоя, и теперь пришло время проснуться и начать новый крестовый поход и переделать мир. Очевидно, что это закончилось очень плохо.
Тиль: Но именно Буш-старший велел людям немедленно отправляться за покупками.
Был некий неоконсервативный, внешнеполитический анклав, в котором люди занимались LARP, чтобы выбраться из декаданса. Но преобладающей вещью были люди Буша, которые говорили людям просто ходить по магазинам.
Даутэт: Так на какие риски вы должны быть готовы пойти, чтобы избежать декаданса? Похоже, что здесь есть опасность, когда люди, которые хотят быть антидекадентами, должны пойти на большой риск.
Тиль: Ну, я не знаю, дам ли я вам точный ответ, но мой направленный ответ: гораздо больше. Мы должны пойти на гораздо больший риск. Мы должны делать гораздо больше.
Я могу перебрать все эти разные вертикали. Если мы посмотрим на биотехнологии, что-то вроде деменции, болезни Альцгеймера — мы не добились никакого прогресса за 40–50 лет. Люди полностью застряли на бета-амилоидах. Это, очевидно, не работает. Это просто какой-то глупый рэкет, где люди просто укрепляют свои позиции. Так что, да, нам нужно пойти на гораздо больший риск в этом отделе.
Если у вас есть какая-то смертельная болезнь, то, вероятно, есть гораздо больше рисков, на которые вы можете пойти. Есть гораздо больше рисков, на которые могут пойти исследователи.
В культурном плане, как мне кажется, это выглядит как ранняя современность, когда люди думали, что мы будем лечить болезни. Они думали, что у нас будет радикальное продление жизни. Бессмертие было частью проекта ранней современности. Это были Фрэнсис Бэкон, Кондорсе. Может быть, это было антихристианским, может быть, это следовало из христианства. Это было конкурентным. Если христианство обещало вам физическое воскрешение, наука не преуспеет, если она не пообещает вам то же самое.
Я думаю, что слово «природа» не встречается ни разу в Ветхом Завете. И поэтому есть слово, в котором, как я понимаю иудео-христианское вдохновение, речь идет о выходе за пределы природы. Но есть некоторые способы, которыми, с Божьей помощью, вы должны выйти за пределы этого и преодолеть это.
Атеистическая философская установка — «Один мир или ничего». Это был короткометражный фильм, выпущенный Федерацией американских ученых в конце 40-х годов. Он начинается с того, что ядерная бомба взрывает мир, и, очевидно, вам нужно единое мировое правительство, чтобы остановить это — один мир или ничего. А христианская установка, которая в некотором смысле является тем же вопросом, — это: Антихрист или Армагеддон? У вас есть единое мировое государство Антихриста, или мы сомнамбулически движемся к Армагеддону. «Один мир или ничего», «Антихрист или Армагеддон» на одном уровне — это один и тот же вопрос.
Это противоположно картине бэконовской науки 17-го, 18-го века, где Антихрист был бы каким-то злым техническим гением, захватывающим мир. В нашем мире все изменилось: люди считают, что нам нужно остановить науку, нам нужно просто сказать этому «стоп». В 17 веке, я могу представить себе человека типа доктора Стрейнджлава, Эдварда Теллера, который захватит мир. В нашем же мире это, скорее всего, будет Грета Тунберг.
Читайте также:
ООН: производство и употребление кокаина достигли рекордных показателей
США начали борьбу за контроль над ИИ со стран Персидского залива