Людмила Филипович - заведующая отделом философии и истории религии Отделения религиоведения Института философии НАНУ, доктор философских наук, профессор.
1. Какие ценности, по Вашему мнению, могут объединить сегодня украинское общество - как верующих, так и неверующих людей, жителей запада, востока, севера, юга? Что может быть для всех объединяющим - что позволит жить вместе?
Ценности родственные, воспитание и образование детей, взаимоотношения между супругами, уютный психологический климат в семье, гармония в модели родители-дети-родители разных поколений, общее время и пространство для развития каждого члена семьи.
2. Сегодня Украина идет или декларирует, что идет в Европу, в европейское цивилизационное пространство. В каких вопросах мы можем идти на компромисс с тем, что от нас требуют, а в каких должны отстаивать свои, возможно, основополагающие вещи, ценности?
Европейское пространство неоднородно. Поэтому каждый идет в свое пространство. Я иду в пространство господства демократии, уважения к правам и свободам человека, в общество с развитым правосознанием, экологической и политической зрелостью, совершенным эстетическим вкусом, с признанием многообразия мира и людей. Украина должна отстаивать право на свой собственный исторический и жизненный опыт, на свободу решать, как и с кем нам сосуществовать, во имя чего жить и умирать.
3. Совпадают ли тенденции изменения роли религии в жизни общества на Западе и в Украине?
Нет, не совпадают. Европа устала от религии, от изменений ее ролей и значений. Приватизация религии, которую пережила Европа, сказывается до сих пор. Украина может повторить, а может и не повторить европейский путь секуляризации-десекуляризации общества. У нас слабые традиции светского и религиозного свободомыслия (а память и последствия силовой атеизации до сих пор доминируют в общественном сознании), чтобы побудить религию обновиться, актуализироваться как на индивидуальном, так и общественном уровне.
4. Как Вы видите конфессиональный идеал Украина будущего?
Это страна нескольких религий и десятка конфессий, где доминирует христианская традиция, которая в целом толерантна к другим религиям, что обеспечивает мир и взаимопонимание, в некоторых вопросах – сотрудничество между ними.
5. Нарушаются ли в Украине права на свободу совести? Каковы перспективы государственно-церковных отношений в Украине?
Несмотря на в целом либеральный и демократический закон, случаи нарушений бывают, как правило, на локальном уровне, например, в восточных областях есть сложности в регистрации общин УГКЦ, а на Западе – в регистрации и деятельности общин УПЦ. Не очень лояльно относятся к протестантским, особенно неопротестантским церквям. Есть попытки помешать или даже запретить деятельность новых религий. Нарушают право на свободу совести не только государственные органы, но и другие церкви. Предвзято в обществе относятся к неверующим, агностикам, атеистам.
6. Насколько уместно, что украинские политики прилагают столько усилий к созданию единой поместной церкви? Можно ли это считать вмешательством светской власти в религиозные дела?
Настолько уместно, насколько политик считает себя украинцем и православным. Его желание иметь свою поместную церковь абсолютно естественно. Есть вопросы к методам, которыми политики добиваются своей цели. Не должно быть никакого принуждения, преследования, только добровольно, желательно по инициативе не только иерархии церквей, но и обычных верующих. И при этом политик должен думать не только о свободе и стремлениях большинства, но и о том, чтобы обеспечить свободу для меньшинств, например, православных греков, румын, русских, болгар и т. д.
7. Что могут предложить интеллектуалы обществу для нормализации конфликтных ситуаций? В частности, в Украине? Что могут сделать украинские религиоведы для минимизации конфликтов в религиозной сфере?
Исследовать, анализировать, объяснять, учить, убеждать, просвещать, рекомендовать, тренировать, налаживать связи, активно коммуницировать со всеми, способствовать диалогу, открытости, правдивости, достижению общей цели, погашению конфликтов, явных и мнимых, создавать атмосферу доверия, миротворить.
8. Какие перспективы у гражданского общества в Украине? Может волонтерское движение считаться институтом гражданского общества?
Перспективы есть, но надо постоянно это общество будить, подталкивать к активности, солидарности, эмпатии. Гражданское общество ФОРМИРУЕТСЯ, ВОСПИТЫВАЕТСЯ, ПРОСВЕЩАЕТСЯ, СОВЕРШЕНСТВУЕТСЯ, РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ. Волонтеры, несомненно, являются продуктом и двигателем гражданского общества, проявлением зрелости.
9. Насколько ценности граждан Украины зависят от советского наследия? Каковы перспективы и риски в политике декоммунизации?
Граждан вообще не существует. Они все разные и у каждого свой опыт советской идентичности. Для людей старшего возраста, которые выросли и реализовались в СССР, советские ценности до сих пор важны и актуальны, хотя принадлежат истории. Эти ценности идеализируются, мало кто видит в них отрицательные стороны существования СССР. Декоммунизация - необходимый этап (как и децаризация, деимпериализация, деправославизация, десекуляризация и пр.), потому что без деконструкции старого не появится новое. Перспективы у декоммунизации есть. Но главное - не столько снести памятники той эпохи или переименовать города и улицы, сколько декоммунизировать сознание народа. Ибо основные угрозы не в памятниках, а в мотивациях и методах борьбы с ними.
10. Насколько велик в современном мире конфликтогенный и миротворческий потенциал религии? Имеют ли украинские церкви миротворческий потенциал?
Потенциал? Он большой. Потому что среди 7,5 млрд населения планеты 6 млрд. - люди религиозные, которые могут и живут или мирно, или в войне, частично используя соответствующий положительный или отрицательный потенциал своей религии. То же самое и в Украине. Наши церкви сознательно и специально не производят конфликты. Они не могут всесторонне просчитать последствия своих заявлений, конкретных шагов. Миротворчество церквей сводится к призывам жить в мире с другими. Церковь не способна прекратить войну или противостояние, поскольку не имеет для этого соответствующих рычагов, кроме как моральное воздействие на политиков, которые не воспринимают церковь серьезно, а потому и не прислушиваются к ней. Одним словом, потенциал есть, а вот использовать его полностью не умеют.
11. Можно ли говорить об особой форме секуляризма, которая сложилась на постсоветском пространстве вследствие атеистической политики времен СССР?
Да, это особая форма. Но секуляризма, а квазисекуляризма. У нас не было секулярности. У нас была антирелигиозность, антитеистичнисть. Думаю, что не было даже атеизма, он только начал наклевываться. Потому атеизм возможен не на основе едино-, а вольнодумства, которое у нас всячески пресекалось.