Жизнь современного человека полна беспокойств и нестабильности. «Текучая» современность, глобализация, мобильность, обанкротившиеся работодатели, срочные трудовые контракты, военные действия… Минимизировать стрессовость подобного образа жизни помогает смена угла зрения на происходящее и смена общепринятых социальных практик, превращение их в социальную норму: отсутствие своего жилья превращается в моду на аренду и минимализм в вещах, не привязанность к месту и нестабильность – компенсируется обещанием личной свободы, очарованием неизведанных мест и новых впечатлений. Но даже во всех этих контекстах, приезжая в новый город или сидя на форумах при поиске жилья мы встречаем рассказы о «легендарных» районах, в которых лучше не селиться. В этих районах вечером подсвечивать айфоном дорогу – плохая примета.
Уже понятно, что речь пойдет о феномене таких районов как: Троещина в Киеве, Петровка в Донецке, Амур в Днипре, Поскот (или Поселок Котовского) в Одессе, Сыхов во Львове, Тяжилов и ГПЗ в Виннице, Холодная гора или поселок ХТЗ (Харьковского тракторного завода) в Харькове, Каменный Брод (или Камброд) в Луганске. Эти городские районы удалены от центра города, все еще плотно застроены частным сектором; большинство из них в прошлом рабочие поселки; в их пределах могут быть расположены кладбище, психиатрическая лечебница, большой рынок, там много наливаек (точек с сомнительной и быстрой выпивкой). В них недорогая аренда, так что там много бедных приезжих, или безработных. Портрет типичного жителя неблагополучного района: асоциальный «пацик» с семками/пивом, кепочкой, в трениках и на корточках. Персонаж просит мелочь на пиво или закурить, он или гопник, или бывший зек, или наркоман… Такие рассказы – самое то для поучительных шуток, и в то же время для предостережения по поводу поведения на улице среди незнакомых, возможно, опасных людей.
Оказывается, если поспрашивать местных жителей, во всех мало-мальски больших городах найдется «криминальный райончик» с плохой репутацией. В ставшей классикой книге «Образ города», Кевин Линч, с помощью составления ментальных карт восприятия города его жителями, пришел к выводу, что подобный устойчивый мысленный образ городского пространства (или его части) в основном служит человеку для ориентации в пространстве. Но наличие этого образа – критично для человека, т.к. в прошлом было связано выживанием. Именно поэтому образы городского пространства имеют большое практическое и эмоциональное значение.
При этом, реальные криминальные сводки опасений горожан не отражают. Сейчас наибольшая концентрация преступлений наблюдается в других районах и местах городов. Например, для Львова – это площадь Рынок или район Ж/Д, для Киева район Борщаговки или ДВРЗ (Поселок Дарницкого вагоноремонтного завода). Т.е., фактически, рассказы о «легендарных» районах – это часть современного городского фольклора, пласт городских легенд. Направление «Urban legend» довольно давно исследуют в Америке. Подобные городские мифы составляют часть повседневного дискурса. Они не сакральные, но в то же время могут рассматриваться как отголоски сакральных мифов о табуированной территории (как и табуированная лексика – нужна для безопасности и социального порядка общества), о территории для инициаций, или территории для чужаков (поскольку по большому счету все перечисленные Петровки и Троещины – спальные районы с арендой для приезжих).
В целом, можно выделить два больших блока таких легенд-мифов: 1) развлекательные (байки типа «Жизнь дала трещину…», или «иду я вечером по району …»); и 2) рассказы о реальной угрозе. Особенность таких рассказов «установка на достоверность» (т.е. они рассказываются как реально произошедшие истории, как свой опыт или опыт знакомых). Второй блок легенд – об угрозах – считается опасным, так как установка на достоверность, приводит к тому, что рассказы начинают влиять на реальное поведение людей (становятся мотивом для совершения или к отказа от совершения определённых действий). Этот феномен в конце 90-х получил название теория остенсии (раньше под нее подпадали случаи массовых паник, вызванных рассказами о злодеяниях «ведьм», евреев или еретиков и вызывавших немедленный «народный суд» без доказательств).
Современные городские мифы имеют терапевтическую функцию, они конкретизируют «врага», облекают непонятную тревожность в обществе, или коллективе горожан в конкретную проблему или угрозу. В целом, рассказы о «легендарных» районах сейчас приобретают статус безобидных и развлекательных, но также отражают и коллективную интуицию о безопасности. Социолог Евгений Головаха обратил внимание, что в Украине и Европе кардинально противоположная ситуация с тем, что можно назвать безопасным местом. В Европе такие опасные места – это публичные места, места массового скопления незнакомцев. В Украине – это условно приватное пространство – микрорайоны, дорога по пути домой, парадное подъезда. И в то же время, потребность чувствовать себя дома в безопасности заставляет вытеснять образ небезопасного места и локализировать его в конкретных «криминальных» районах города.
Читайте также:
Символическое картографирование: новые сакральные пространства украинских городов 2014-2018 гг.