По Э.А. Мичта
Сегодня Америка пожинает плоды того, что ее элита посеяла во времена своего «золотого века» 1990 - х годов, после победы над Советским Союзом в холодной войне. Это был мощный идеологический импульс, движимый беспрецедентным идеологическим высокомерием, который породил революционные изменения в экономике, переструктурирование классовой структуры американского общества и, в конечном итоге, наметил сдвиг в глобальном распределении власти. Как когда-то в предвоенной Европе начала ХХ-го века, американский конец этого века посеял семена великого идеологического переворота, поскольку глобализация, перевод производства в Китай и последующая деиндустриализация страны разрушили социальные связи и привели к изменению американской национальной идентичности.
Подобно индустриализации имперской эпохи в Европе девятнадцатого века, глобализация расколола устоявшиеся сообщества, и все большая поляризация богатства и влияния между имущими и неимущими играла все более значимую роль. Легализация оффшорного производства в 1990-х годах, дабы воспользоваться дешевой рабочей силой в коммунистическом Китае, привела к тому, что сегодня фактически является «феодализацией Америки». В 2015 году средний класс стал меньшинством и с тех пор теряет свой авторитет, погружаясь в нищету, поскольку карантинные меры, связанные с коронавирусом, наносят ущерб малому бизнесу страны и наемным работникам. Второй мощный двигатель изменений, происходящих в Америке с 1990-х годов, - это деконструкция общей американской национальной идентичности, когда центральное место занимало гражданство и сопутствующее чувство взаимности обязательств, быстро исчезающих из общественной жизни.
Безудержный триумф нашей деловой и политической элиты в конце холодной войны разорвал связь между либерализмом и национализмом, которая исторически определяла американскую нацию и республику. С момента своего создания страна опиралась на тщательно согласованный баланс между либеральными ценностями личной свободы и экономической независимости, с одной стороны, и признанием того, что безоговорочная преданность каждого гражданина нации, с другой стороны, является непременным условием стабильности страны.
Признание в конце 1990-х годов принципа либерализма в качестве почти религиозного феномена нарушило этот хрупкий баланс, сделав практически невозможными аргументированные дискуссии о границах, иммиграции, национальной экономике и наследии страны.
Эпоха Америки после холодной войны была сформирована либеральным высокомерием ее fin de siècle - эпохи безоговорочной гегемонии Америки, но также и времени, когда экономическая мощь страны, на накопление которой уходили поколения, строилась на имперской прихоти, основанной на неправильном понимании того, что принес миру распад Советского Союза.
Конец холодной войны был назван безоговорочным триумфом либерализма и окончательным подтверждением мантры о том, что институты всегда важнее культуры. Либеральная эра «конца истории», которая подавала себя как окончательное воплощение рыночных принципов и индивидуальной воли (в лозунге «делай, как хочешь»), в действительности оказалась одной из самых идеологизированных и, следовательно, деструктивных в американской истории. Эта полурелигиозная вера, подпитывалась обманчивой верой в то, что наши ценности и институты не являются продуктом нашей исторической эволюции, а скорее чем-то вроде естественного закона физики.
Именно это беспрецедентное либеральное высокомерие, которое тридцать лет спустя оставило Америку с чувством неудовлетворенности и неуверенности в себе, с небывалым подъемом уровня гнева и разногласий, которого не было со времен Гражданской войны. Что делает бремя ложной веры в конец истории в Америке в конце века таким тяжелым, так это то, что последние три десятилетия посеяли семена конфликта, которые не похожи ни на что, что видела Америка. Китай, скорее всего, бросит вызов превосходству Америки в течение следующего десятилетия, если не раньше, и Россия будет стремиться извлечь выгоду из возможности пересмотреть порядок после холодной войны в Европе и Евразии. Мы должны благодарить за это тридцать лет идеологического высокомерия.
Читайте также:
Искусственный интеллект - убийца
Психологические последствия пандемии: что изоляция делает с мозгом