О калифорнийском сепаратизме вдруг заговорили в сентябре прошлого, 2016 года. Заговорили именно «вдруг», и преимущественно в российских СМИ – в связи с открывшимся в Москве всемирным «съездом сепаратистов». В лучших традициях Коминтерна в белокаменной собрались представители Каталонии, страны Басков, Пуэрто-Рико, Северной Ирландии, Северной Сахары и даже Техаса. Каждый из них старался обосновать необходимость отсоединения соответствующих регионов от государств, в состав которых в настоящий момент они входят.
Дебют в этой компании движения «Yes California», добивающегося референдума относительно независимости этого штата и Calexit-а, то есть выхода из состава США, примечателен тем
во-первых, что до указанного мероприятия в Калифорнии сепаратистских поползновений замечено не было,
во-вторых, что известно это движение в России больше, чем в самой Америке,
в-третьих, что возглавляет его проживающий в Екатеринбурге уроженец штата Нью-Йорк Луис Джей Маринелли, многие годы проведший в РФ и в самой Калифорнии «засветившийся» лишь с 2011 года.
Иными словами, налицо типичная «раскачка темы», но для нас она интересна напрашивающимися аналогиями с сепаратизмом на Востоке Украины.
И там, и тут регулярными вбросами в СМИ заблаговременно готовится общественное мнение к переходу из одного «окна Овертона» в другое. Подобно тому, как ранее в Украине культивировалась мифологема цивилизационного и ценностного раскола по оси «Запад-Восток», в Калифорнии уже высеяны зерна раздора, и вряд ли тамошние политики не воспользуются их всходами в борьбе за электорат. Калифорнии, славящейся своим мультикультурализмом, расовой, этнической и религиозной толерантностью, предлагается противопоставить эти качества «старым» штатам, ориентированных на ставший традиционалистским идеал WASP (White, Anglo-Saxon, Protestant). «Разнообразие, – пишут в своем манифесте единомышленники Маринелли, – является центральной частью нашей культуры и неотъемлемой частью нашей экономики». В Юзовке, которую в начале ХХ века охотно сравнивали с Чикаго и вообще с Америкой как страной эмигрантов, тоже кичились разнообразием, от которого оказался всего один шаг до ощущения своей исключительности.
И тут, и там обывателю подсовывается мысль о том, что они «кормят всю страну», что их регион самый развитый в хозяйственном отношении. Как совсем недавно у нас, калифорнийцев сегодня соблазняют статистическими выкладками относительно экономического могущества штата. Вспоминают о том, что здесь чрезвычайно развиты финансовый и аграрный сектора, биотехнологии, обрабатывающая промышленность. Здесь, в Силиконовой долине сконцентрированы штаб-квартиры ведущих IT-компаний, включая Google, Facebook, Intel, Oracle, Adobe и т.п. По сведениям Bloomberg, Калифорния обеспечивает 53 % прибыли всего американского технологического сектора. Из десяти крупнейших компаний мира в Калифорнии зарегистрированы четыре, в том числе Facebook и Alphabet. Здесь расположен Голливуд, развит туризм и индустрия развлечений. Местному избирателю явно льстит факт, что, составляя 12 % от численности населения США, калифорнийцы производят 13,3 % федерального ВВП. Даже в мировых масштабах штат выглядит вполне конкурентоспособным, его экономика опережает экономики Франции, Бразилии, Италии и России. При этом Калифорния платит в общеамериканский бюджет на 16 млрд. долларов больше, чем из него получает. А это уже несправедливость, – не правда ли, знакомые сюжеты?
И там, и тут тема несправедливости всячески муссируется, затрагивая не только хозяйственную, но и политическую сферы. Исторически сложившиеся перекосы в американской избирательной системе позволяют спекулировать на чувствах электората: один выборщик от Калифорнии (с ее населением в 39 млн. человек) представляет 680 тыс. жителей, а один выборщик от штата Вайоминг (с населением в 600 тысяч) – 190 тыс. человек. Получается, что малонаселенные штаты находятся в более выгодном положении. Менять же что-то Коллегия выборщиков отказывается, полагая, что такова цена федерализации.
И тут, и там политтехнологи задействуют историческую память, извлекая из нее воспоминания о кратковременных, но ярких фрагментах, связанных с государственной самостоятельностью региона. На Донбассе это – Донецко-Криворожская республика 1918 года, в Калифорнии – просуществовавшая несколько недель Калифорнийская республика 1846 года. Обе республики сложно назвать независимыми, они были откровенными марионетками, но апелляция к памяти о них важна в качестве прецедента: если нечто было в прошлом, то, возможно, появится и в будущем.
Аналогии можно продолжать, калифорнийский сепаратизм делает свои первые шаги, и вполне вероятно, вскоре подарит нам немало новых оснований для сравнения с сепаратизмом Донбасса. Похоже, что идеологами в обоих случаях являются одни и те же персоны, а привычный стиль мышления не так быстро меняется. Вряд ли чистым совпадением является следующее откровение Луиса Маринелли: «В будущем, когда мы проведем референдум, нам будет необходимо международное признание результатов народного голосования. Мы рассчитываем на то, что власти России поддержат нас в этом вопросе, так как Крым ранее был отделен от Украины в результате референдума. Мы хотим выйти из состава Штатов аналогичным путем».
На первый взгляд может показаться, что история с калифорнийским сепаратизмом – это фарс, анекдот из социальных сетей. Калифорнийская национальная партия и созданное ею движение «Yes California» не имеет ни социальной базы, ни авторитетных лидеров, ни финансовой и электоральной поддержки внутри самой Калифорнии (на выборах в Ассамблею штата по 80-округу в ноябре 2016 года Маринелли с треском провалился, набрав лишь 4,7 тыс. голосов).
Однако не стоит закрывать глаза и не обращать внимания на малозначащее поначалу движение. Опыт Донбасса свидетельствует, во что это все может вылиться, если не предпринимать никаких мер. К тому же катализатором популярности сепаратистских идей в Калифорнии стала антиэмигрантская риторика нового американского президента и прогнозируемый спад прибылей штата в случае лоббирования Д. Трампом интересов поддержавших его сил, сосредоточенных отнюдь не на Тихоокеанском побережье.
Американцам следует вынести урок из восточноукраинской драмы: демократия имеет слабый иммунитет на массированные информационные атаки извне. Монополия на «гибридные» социальные технологии типа «цветных революций» утрачена, они с успехом будут задействованы везде, где обнаружится слабина государственного организма. «Арабская весна» в странах Ближнего Востока и Северной Африки, «русская весна» на Донбассе, заметный рост популизма и радикализма в Европе – все это эпизоды глобального противостояния, причем эпизоды далеко не финальные. Разница между ними и зарождающимся калифорнийским сепаратизмом состоит лишь в том, что объектом информационного воздействия становятся уже не социумы третьего мира или разбалансированные европейские демократии, но, казалось бы, монолитная цитадель западной цивилизации в лице США.
Читайте также: