Ушедший год был богат на самые разнообразные события в нашей политической жизни, к которым можно было бы применить характеристику «исторические», если иметь ввиду их значимость для будущего страны. Частные и порой малозаметные факты являются отражением общей стратегии перемен и сами определяют направление развития. И это нормально, если речь идет о попытках изменить, реформировать систему.
К числу таких исторических событий без преувеличений можно отнести выступление в Верховной Раде Украины вице-президента США Дж. Байдена. О нём много писали в прессе и соцсетях. Как водится, комментарии были прямо противоположными – от восторженно патетических до ядовито ироничных. В общем, отсутствием эмпатии эти комментарии не страдали.
Но прошло несколько недель, и – в полном соответствии с законами новостной индустрии – о речи американского посланца уже не говорят. Событие перестало быть топовой новостью под наплывом более свежей информации, включая скандалы с премьером, депутатами, министрами и губернаторами. А возможно, украинская политическая элита, к которой обратился высокопоставленный оратор с прямым обличением в коррупции, просто сделала вид, что слова «вы не найдете ни одной демократии в мире, где так процветает раковая опухоль коррупции» к ней не относится. Поспешила забыть, так сказать, о полученной пощечине. Что ж, такое бывает, когда в сознание поступает сигнал, явно противоречащий сложившейся Я-концепции.
И пока психоаналитики пытаются излечить народных избранников от нанесенной им «психотравмы», а Олег Ляшко интерпретирует на свой лад оговорки теперь уже не только Байдена, но и Обамы, рациональная составляющая речи американского вице-президента остается без надлежащей рефлексии. Тем не менее, немало из сказанного Дж. Байденом могло бы стать поводом для дискуссий отечественных историков, политологов, философов.
По собственному признанию высокопоставленного гостя, планируя свой визит в Киев, он вовсе не собирался выступать в Раде с подобием публичной лекции. Мол, имея немалый парламентский опыт, сам знает как «любят» народные избранники, когда кто-то их поучает. На деле же получилось так, что своей речью Дж. Байден дал исчерпывающую оценку настоящего исторического момента для нашего общества. Ему удалось эмоционально обыграть сложившуюся ситуацию, отметив, что в прошлом (последний раз – в 2004 году) Украина не раз теряла возможность перейти к подлинно демократическому устройству, срываясь в пропасть олигархизма и тотальной коррупции. «Мы видели, как реформы внедрялись, а затем их сворачивали. Мы видели, как олигархи, которые были не заинтересованы в изменениях, сначала отстранялись от власти, а потом они возвращались. Мы видели, как реформаторы преследовались, в том числе имела место и политическая месть. И мы знаем, что яркое пламя надежды на создание новой Украины было потушено этим ядом, который пронизывает всю страну».
Проводя параллели с американской историей, Дж. Байден сказал: «Моя страна тоже родилась в результате революции. Но борьба за независимость началась задолго до того, как прозвучали первые выстрелы. Люди начали подниматься в каждом регионе, в каждом уголке колониальной на то время страны – Массачусетсе, Пенсильвании, Вирджинии. И провозглашали свой регион свободным. Это делалось на разных языках, с помощью разных документов».
Прозвучавшее из уст Дж. Байдена в адрес Украины приглашение воспользоваться американским опытом, на мой взгляд, не совсем уместно в силу вполне понятных обстоятельств. Соединенные Штаты образовывались из самодостаточных британских колоний в Новом Свете, и процесс делегирования властных полномочий шел «снизу вверх». Американцы, поясняет Байден, «взяли целый континент, как сказал… Джон Адамс – «огромную неурегулированную машину» и вылепили из этой неупорядоченной машины объединенную представительскую демократию. Где люди видели себя, в первую очередь, американцами, а уже потом гражданами своих регионов». При этом не стоит забывать, что степень свободы штатов-регионов на начальном этапе была столь велика, что говорить о целостности страны вообще не приходилось.
Общеизвестно, что принятию Конституции США 1787 года предшествовал документ, именуемый Articles of Confederation and Perpetual Union (Статьи Конфедерации и вечного союза) и принятый Вторым континентальным конгрессом 1777 года. Тринадцать американских колоний провозгласили о своей независимости от британской короны и делегировали конфедеративному правительству вопросы войны и мира, дипломатии, освоения западных территорий, денежного обращения и государственных займов, в то время как остальные вопросы, включая налогообложение, оставались за штатами.
Достаточно быстро стало ясно, что конфедеративное государство является крайне неустойчивым, слабым и, мягко говоря, неоптимальным политическим образованием, тем более в условиях войны. Развернулось движение за расширение полномочий Центра, приверженцы которого, в том числе А. Гамильтон, Дж. Мэдисон и Дж. Джей, ратовали за переход от конфедерации к федерации. В 1788 году они издали сборник статей под общим названием The Federalist («Записки федералиста»), где обосновывались нормы новой Конституции США.
Современная Украина возникла в результате распада СССР – максимально централизованной имперской структуры, в которой направление движения властных полномочий было прямо противоположным – «сверху вниз» и никогда наоборот. Даже сам акт ликвидации Союза был сначала зафиксирован «наверху», в Беловежье лидерами трех славянских республик и лишь затем спущен на места. В наследство от СССР Украина получила чрезмерную централизацию власти и практически полную финансовую, кадровую и прочую зависимость регионов от Центра. Об участии в социально-политической жизни страны «місцевих громад» до последнего времени вообще никто не говорил.
Как видим, США «доростали» до федерации из состояния конфедерации, а унитарной по Конституции Украине предлагается сделать шаг назад. И это в условиях жесткого прессинга со стороны соседних государств, открыто (как Россия) или завуалировано (как Венгрия, Польша или Румыния) претендующих на украинские регионы. Идея федерализации настолько непопулярна в нашем обществе, что с ней напрямую связывают возможность утраты государственности как таковой. Возможность эта не такая уж и гипотетическая: даже намек на федерализм в Конституции Украины в лице статуса автономной республики для Крыма на деле обернулся аннексией последнего Россией.
И даже в демократической Америке в середине ХIХ века проблемы федерализма не в последнюю очередь привели к началу кровопролитной войны между Севером и Югом. Признавая эту особенность федерализма, Дж. Байден отметил: «Но наш союз, объединение был неполным. Через 70 лет перед нами стало повторное испытание – Американская гражданская война, которая почти разорвала молодую в то время страну. Победа на поле боя была недостаточной для того, чтобы объединить нашу страну, отменить рабство и отличия между нашими регионами, дать права и свободы всем рабам. Конгресс США собрался и внес поправки в Конституцию».
Непопулярность идеи федерализации в Украине выразилась даже в таком мелком, но выразительном эпизоде, как некорректный перевод на украинский язык фрагмента байденовской речи. Эпизод этот, разумеется, стал причиной многочисленных спекуляций (см., например, статью А. Васильева во «Взгляде»). Многие эксперты особо подчеркивали, что они знакомились с речью Байдена на английском языке. Она была опубликована на официальном сайте Белого дома, и желающие могут сравнить оригинал (This issue of federalism is the thing that almost prevented our nation from coming into being) с видеозаписью выступления с украинским переводом, где слово «федерализм» пропущено. Вместе с тем, валить все на «политически бдительных» переводчиков было бы несправедливо. Всякий, кто смотрел прямую трансляцию выступления, не мог не заметить, что по крайне мере три переводчицы, сменяя друг друга, зачитывали текст с листа, иногда даже обгоняя оратора. Скорее всего, вариант перевода предоставленного заранее текста был исправлен кем-то повыше рангом.
Байден настаивает, что «конституционная реформа, которая включает реформу судебной системы и децентрализацию – лучшую европейскую практику, это не подрыв суверенитета. Все это было и в нашей стране. Должны быть сильные, независимые штаты (регионы), которые будут определять свою образовательную систему, правительство в пределах единой Конституции». Однако, в украинских реалиях «децентрализация» не равна «федерализации».
В нашем политическом пространстве имеет значение не только непосредственное содержание политологических категорий, но и та политическая сила, от которой исходит соответствующий проект. На «федерализации» Украины активно настаивает Россия, и потому этот термин приобрел негативный – сродни сепаратизму и терроризму – оттенок. К проекту «децентрализации», исходящему от пропрезидентского окружения, у нас относятся спокойно и с пониманием, хотя по сути оба проекта имеют немало общего.
Мировой опыт свидетельствует, что федеративное устройство оптимально для стабильных и развитых стран, оно предоставляет больше возможностей для реализации прав граждан. В условиях же нестабильных, кризисных, когда государство стоит перед необходимостью защищать свой суверенитет или проводить непопулярные реформы, более уместным является унитарное устройство. И даже американскому вице-президенту не удалось доказать обратного.