«Американский мир» и Untergang des Abendlandes
В отличие от России, Китая и стран исламского мира Соединенные штаты Америки по политическим, экономическим и, главное ценностно-мировоззренческим характеристикам являются частью глобального Запада. Впрочем, есть несколько важных исторических моментов, которые нельзя игнорировать. Во-первых, обращает на себя внимание уникальная судьба религии и религиозных институций в истории Штатов, во-вторых, роль самих США в формировании и продвижении светских ценностей. Религиозное мировосприятие, свойственное для человека XVIII века, тем более в столь отдаленной и необъятной части цивилизованного мира, коей была Америка в то время, не могло вдруг обрести все те атрибуты «модерности» и «секулярности», о которых говорит Казанова. В этом легко убедиться, если обратиться к такому важнейшему документу эпохи как «Декларация независимости». В ней недвусмысленно излагаются те аксиомы мышления эпохи, которые служат основанием предпринимаемых эпохальных действий. Во-первых, это религиозная вера (как бы ее ни интерпретировать), во-вторых, уже вполне модерное, но имеющее религиозные же корни убеждение в равенстве людей и наличии у них неотчуждаемых прав: «Когда ход событий приводит к тому, что один из народов вынужден расторгнуть политические узы, связывающие его с другим народом, и занять самостоятельное и равное место среди держав мира, на которое он имеет право по законам природы и ее Творца, уважительное отношение к мнению человечества требует от него разъяснения причин, побудивших его к такому отделению. Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью» [The Declaration of Independence. In Congress, July 4, 1776 // National
Archives: Official Website]. Исходя из этих фундаментальных для национальной идентичности положений, принимая во внимание дух эпохи и зная дальнейшую историю становления США можно утверждать, что «проект» США воспринимался его создателями как религиозный акт обновления социального бытия, а возможно и архаических форм религии, отступавших в прошлое перед набирающим ход модерном: «с твердой уверенностью в покровительстве Божественного Провидения мы клянемся друг другу поддерживать настоящую Декларацию своей жизнью, своим состоянием и своей незапятнанной честью» [The Declaration of Independence. In Congress, July 4, 1776 // National Archives: Official Website].
Европейская культура, европейский разум сформировались вокруг либерально- демократических принципов и они стали краеугольным камнем этого способа жизни и мышления. Другие культуры усвоили многое из того инструментария, который европейцы создали за свою историю, но ни одна из них не стала европейской. Более того, пожалуй ни одна культура, кроме европейской, не смогла самостоятельно выйти за пределы тех религиозных идей, из которых культуры исторически произрастают. Те вызовы, с которыми столкнулся глобальный мир, по большому счету являются вызовами со стороны религиозных в своей сердцевине культур европейскому секуляризму. Эти вызовы обычно сформулированы на светском языке, а манифесты претендующих на глобальное лидерство культур зачитывают люди, одетые в костюмы европейского кроя. Но каждый из них заявляет о собственной исключительности — как носителей особой религиозной истины, высшей миссии или культурной специфики. Никто из неевропейцев не может до конца почувствовать принципиального, чуть ли не биологически уже закрепленного убеждения в равенстве всех людей, которые именно в силу отсутствия «привилегированных систем отсчета» (религиозных, расовых, классовых) потому и равно- правны, и равно- свободны. Неевропейцы берут на вооружение демократию и либерализм как готовый продукт, как инструмент построения развитого общества, как, впрочем, и другие европейские изобретения — науку, СМИ, искусство. В необходимых количествах и собственной интерпретации. Анализ ситуации в США позволяет утверждать, что всплеск религиозной риторики и полурелигиозных действий вокруг темы «попираемых» во всем остальном мире прав человека и его базовых свобод связан не столько с ростом классической религиозности, сколько с изменением религиозности и фокуса религиозного сознания. В этом фокусе с недавних пор находятся не трансцендентные горизонты вечного блаженства, божественной благодати или спасения, а их просвещенческие, т. е. секуляризированные двойники — те самые права и свободы человека, абсолютная ответственность за сохранение и продвижение которых осознается американцами в качестве своей религиозной миссии. До того момента, пока значимость модерных максим имела в западной культуре практически религиозный статус, американский проект видимо совпадал с западным. Однако начиная как минимум с официальной реакции Вашингтона на события 9/11 и крестового похода Буша-младшего ситуация меняется. Обособление американского проекта, артикуляция его религиозной природы в противоборстве с религиозным же вызовом со стороны ислама, стали началом зримого противостояния американского и европейского модернов и положили начало эксплицитной стадии существования альтернативных проектов глобального развития. Процесс религиозного переосмысления и культурной «квантификации» ранее единого просвещенческого модерного проекта, в границах которого получали содержательное наполнение категории цивилизации, прогресса, общечеловеческих ценностей и т.д., перешел в новую фазу вместе с кризисом классических представлений об истине, символическое проявление которого приходится на начало 2000-х. В качестве своеобразной точки отсчета начала эпохи постправды можно принять знаменитую пробирку Колина Пауэлла в ООН, столь же важную для начала новой эпохи в политической жизни планеты, сколь и с точки зрения начала эры «фейк ньюс». Если посмотреть на проект «Америка прежде всего» с точки зрения указанных религиозных трансформаций, то многие жесты, интенции и поступки американских политиков покажутся не такими уж хаотичными и непредсказуемыми. Во-первых, речь идет об изменении глобального позиционирования США. Во-вторых, религиозный абсолютизм в деле защиты высших ценностей человечества превращает эту защиту в религиозное же действо, не ведающее ни компромиссов, ни сомнений. Этим можно пояснить готовность Америки в случае разногласий даже с ближайшими союзниками действовать таким образом, словно речь идет о заклятых врагах. В-третьих, нельзя не заметить, что подспудно страдательным объектом реализации проекта «Америка прежде всего», против которого направлены пафос религиозного радения о правах и свободах человека, и с кем происходят всевозможные «разрывы» и «выходы» Соединенных Штатов все чаще становится Старый Свет – Европа.
Но, именно на этих «китах» создаются религиозно-мотивированные проекты глобального развития, альтернативные классическому Западному проекту. В частности, они характеризуются 1) сомнением в праве Запада единолично представлять общечеловеческие ценности и предписания, 2) религиозно фундированным продвижением собственных убеждений в качестве основы культурного, политического и экономического доминирования, которое 3) производится с привлечением всего арсенала современных средств идеологической пропаганды. Хотя при этом молчаливо подразумевается, что сами США являются частью Запада и разделяют со Старым Светом общие глобальные установки, с недавнего времени появились веские причины усомниться в этой, вроде бы очевидной истине: практически религиозная приверженность либерально-демократическим принципам, уверенность в априорном владении истиной, готовность любыми средствами утверждать собственную интерпретацию либерализма и демократии в любой точке планеты, осознание собственной избранности и мессианского предназначении, культурно-обрядовый символизм — все это маркирует американскую культурную парадигму в качестве религиозно- мотивированной глобалистской идеологии, альтернативной либерально-демократическому западному проекту. «Америка прежде всего» все более превращается в проект продвижения партикулярных интересов, наподобие китайского проекта «Один пояс — один путь», который предполагает, что заинтересованные партнеры присоединяться к лидеру и будут следовать в фарватере его интересов. Собственные цели европейцев — антиядерная сделка с Ираном, энергетические проекты, борьба с глобальным потеплением, нормализация ситуации вокруг Украины, ослабление антироссийских санкций или снижение влияния популистов в ЕС Америку не слишком волнуют. Новосветская демократия, таким образом, оставаясь по названию западом, относится скорее к религиозно фундированным культурным реципиентам европейских идей. Учитывая же мощь первой экономики мира, американскую альтернативу следует считать главной угрозой европейской демократии.
Читайте также: Диакон стал госсекретарем США
Новое исследование Pew Research Center: политические дискуссии в их стране слишком агрессивны